Знаменский промолчал, она села к столу и нервно принялась за письма. На ощупь и на свет определяла качество бумаги, измеряла отступы, поля, расстояние между строками, в лупу сравнивала шрифты.
— В картотеке неопознанных трупов искали по приметам? — спросил Томин, понизив голос.
— Пока, слава богу, нету.
— Допускаешь, что его действительно?..
— Допускаю. Понимаешь, есть в этой истории нелогичность. Положить столько сил, столько хитрости, чтобы вызволить Шахова. А, собственно, ради чего? Ну, направят дело на доследование, мы проведем несколько лишних экспертиз, раскопаем новые факты, рано или поздно найдется Шутиков, и сядет Шахов обратно как миленький на ту же скамью. Отсрочка, не больше. Наш противник не идиот, должен понимать… Но вот другой вариант — Шутиков исчезает. Вообще.
— Например, при обстоятельствах, похожих на самоубийство?
— Хотя бы. Это Шахову хороший шанс.
— Пал Палыч, отпечатки выявлять на всех письмах?
— Было бы роскошно, Зиночка, но ведь первое отправлено много раньше.
— На такой пористой бумаге старые выйдут еще лучше новых. Обработаю-ка я их нингидридом…
— И когда будет готово?
— Дождь не пойдет — так через двое суток.
Томин фыркнул.
Кибрит посмотрела на него строго:
— Если повысится влажность, тогда дольше. Предварительный вывод об авторе писем интересует?
Вывод, конечно, интересовал.
— Все три письма напечатаны в домашней обстановке, — неторопливо сказала Кибрит, работа ее несколько успокоила. — Машинка «Москва». Старая, давно не чистилась. Напечатано одним лицом. Непрофессионально. Лицо это — женщина. Молодая или средних лет.
— Блондинка, брюнетка? — снова не выдержал Томин.
— В официальном заключении я этого не напишу, но думаю, что брюнетка.
— Зинаида, не морочь голову! — воздел он руки.
— Может, пояснишь ход рассуждений? — предложил более осторожный Знаменский.
Кибрит аккуратно завернула письма в чистую бумагу, сняла перчатки.
— Пожалуйста. Буквы, расположенные в левой части клавиатуры, оттиснуты на бумаге чуть бледнее. У профессиональных же машинисток сила удара левой и правой руки практически одинакова. Затем — многие знаки как бы сдвоены. Значит, удар по клавише был не вертикальный, а несколько спереди, подушечкой пальца. Так печатает женщина с длинными ногтями с маникюром. Нетрудно сделать заключение о возрасте. «Москва» — машинка портативная, в учреждениях ее не держат. Так что, скорее всего, это — тихое надомное производство. Остальное совсем элементарно, даже скучно объяснять.
— Не женщина, а просто — удивительное рядом! Только вот насчет брюнетки…