Бродяга. Жил в Ташкенте.
Знаменский (насмешливо). Вероятно, в эпицентре? И дом его теперь разрушен землетрясением, а сам репатриант погиб? Давайте кончать комедию.
Бродяга. К чему вы все клоните?!
Знаменский (просто и обыденно). К тому, что вы иностранный разведчик. Разве неясно?!
Бродяга (вскакивает, заходится криком). Че-го?! Нахалку шьешь, начальник?! Чернуху лепишь?!
Мужчина. Давайте обойдемся без шума. Я внесу некоторую ясность. (Встает, чувствуется, что теперь он здесь хозяин.) Вы были переброшены через границу 20 января, не так ли? Самолет, если помните, был обстрелян.
Бродяга (Знаменскому). Чушь! Да если бы я был шпион, зачем бы я сам в тюрьму полез?!
Мужчина. Отчего же. Неглупо задумано. Пока мы вас ищем, вы нырнули в самое неожиданное место. Срок небольшой! После освобождения — подлинные советские документы. Плюс возможность завязать в колонии связи с уголовниками.
Бродяга (Знаменскому). Дайте мне возможность собраться с мыслями! Я все объясню!
Знаменский (вставая из-за стола). Но уже не мне, а следователю Комитета государственной безопасности. (Указывает на мужчину.) Я, наверно, так и не услышу вашего подлинного имени, не узнаю, как оно пишется и на каком языке. И ничуть не жалею. Меня интересует одно: химическая формула яда, который вы ввели Федотову. (В голосе его на секунду прорывается ярость.) Чтобы найти противоядие. Чтобы спасти. (Оборачивается к следователю КГБ.)
Мужчина. Не беспокойтесь, я помню и тотчас сообщу!
Знаменский. Мы уходим, товарищ подполковник?
Мужчина. Да. Спасибо, товарищи. До свидания.
Его тяжелое, крупное лицо с умными глазами в морщинках смягчается искренней, дружеской улыбкой, когда он жмет руки ЗнаТоКам. Знаменский, Томин и Кибрит уходят. Следователь КГБ оборачивается к застывшему, ссутулившемуся бродяге. Теперь он замкнутый, сосредоточенный, начинается его работа.
Мужчина. Итак, ваше подлинное имя?..