Повстанцы, измученные непрестанными боями, остановились лагерем в устье реки Сулы, и здесь поляки их настигли. Взять казаков было нелегко. Они не только огородились возами, но и вырыли вокруг своего расположения окопы, насыпали земляные шанцы, расставили пушки. Приступы неприятелей стойко отбивали. Но Потоцкий обложил их и не уходил, повторял нападения, бомбардировал из орудий. Казаки держались больше месяца. Но припасы у них иссякли, стали голодать. А войско у Острянина собралось разношерстное, опять начался разлад и раздоры. Те, кто потверже, требовали прорываться – если даже не спастись, то погибнуть в бою. Но большинство пало духом, склонялось сдаваться, просить помилования.
Острянин собрал вокруг себя 3 тыс. самых энергичных и боевых. Повел их в конную атаку. Для поляков она стала неожиданной, казаки проломили окружение и ускакали, гетман повел их за границу, в Россию. Через некоторое время сумела вырваться еще одна партия, под командованием Дмитрия Гуни. Участь тех, кто не захотел идти с ними, была трагической. Они выбрали новым гетманом Путивца. Но выбрали только для того, чтобы выдать его полякам и такой ценой заслужить прощение. Что ж, Потоцкий не отказался. Принял делегацию повстанцев, согласился прекратить боевые действия. Выслушал покаяния и извинения. Когда привели Путивца, Потоцкий приказал его расстрелять. Остальным велел оставить победителям свой обоз и разоружиться. Но едва мятежники покинули укрепления, складывая оружие, коронный гетман бросил на них шляхту и солдат. Перерубили всех до единого.
Казаки, не попавшие в эту мясорубку, были полностью деморализованы. Избрали гетманом Гуню, вступившего с Потоцким в переговоры. Он уже соглашался на любые условия, которые ему диктовали. Даже принял назначенных поляков на посты казачьих полковников. К королю с просьбой о помиловании казаков послали чигиринского сотника Богдана Хмельницкого. Вроде бы договорились, Владислав обещал амнистию. Но… паны не утвердили решение короля. Они понесли большие убытки, жаждали мести. Пришли к выводу, что конец восстания надо ознаменовать показательной кровавой акцией. Чтобы и варшавская публика видела триумф Польши, и Украина однозначно поняла – она покорена по праву силы. Гуня был соратником Павлюка, помощником Острянина. Значит, виновен…
Он поехал в Варшаву для принесения присяги королю, его сопровождали киевский сотник Кизим и большая свита. Но в столице всю делегацию арестовали. Гуню, Кизима и его сына посадили на кол, других казаков четвертовали или повесили на крючьях под ребро. Такие зрелища в Польше ценились (как и во всей Западной Европе). Полюбоваться собрался варшавский высший свет, знать приехала с женами, детьми, кавалеры занимали дамам места, чтобы лучше было видно. Но на Украине известие о вероломной расправе вызвало еще один рецидив восстания. Его возглавил Полторакожух. Хотя он старался держаться подальше от польских войск, стал собирать казаков на реке Мерло – на самой границе с владениями крымского хана. Потоцкий услышал об этом, отправил свои полки. Когда казаки узнали, что на них идут каратели, то сражаться больше не осмелились, сразу разбежались. Но и полякам пришлось не сладко. Дело было уже зимой, многие погибли в степях от морозов.