Насколько проще быть обычным диверсантом: есть ты, есть твои друзья, стоящие рядом. Есть поставленная задача, которая должна быть выполнена. На твоей стороне выучка, опыт, внезапность нападения.
Но вот становясь командиром, взваливаешь на свои плечи неизмеримо большую задачу! Не просто принять решение на атаку или отход, не просто самому перебежать туда или сюда и прикрыть огнем товарища. В какой-то момент именно от тебя и ни от кого более зависит судьба твоих товарищей и подчиненных. Ты и никто другой принимаешь решение – кто встанет в атаку первым или ляжет на рубеже, прикрывая отход основной группы. И всю жизнь перед тобою будут стоять лица тех, кого ты отправил в бой…
– Обстановка следующая, товарищи… – Алексей обвел взглядом весь свой небольшой отряд. – Лес окружен. Он и так-то не шибко здоровый, так ещё и выходов отсюда немного. И все они плотно перекрыты немцами. Уйти просто так нам не дадут. Кто и как нас предал, трудно сказать. Павленко? Может быть. Но дело сейчас не в этом. Противник знает, что мы здесь. Этот самый «лесоруб» – немецкий шпион. Не стану скрывать, их основная задача – взять меня живым. Но и с вами никто церемониться не станет, вы им попросту не нужны. В том смысле, что живыми не нужны. Возьмут меня – перестреляют и остальных. Вот такая у нас с вами диспозиция.
– Так что ж теперь делать, товарищ командир? – нахмурился Огузов. – Просто так помирать? Оружие у нас есть… запросто не дадимся.
– Обложат, собаками затравят – и накроют из минометов. Даже и не выстрелим ни разу. Они ученые уже, пустят собак, а сами на выстрел не подойдут. Немец – не дурак, попросту рисковать не станет. Разве что меня взять постараются живым – тогда есть шанс, что ближе подойдут. Да и то… сомневаюсь я. Невелика честь, с собаками воевать.
– И что же, совсем ничего нельзя придумать? Товарищ капитан, вы же не первый год в армии!
– Можно… – Ракутин снял фуражку и пригладил волосы. – Садитесь…
Бойцы опустились на землю.
– Есть вариант… – капитан почесал подбородок. – Можно немцев перехитрить, ихнюю же хитрость против них использовать. Они уверены в том, что мы на их предложение купимся и постараемся тишком отсюда выбраться. То есть – с этим самым Сидором на телеге, под дровами выехать попробуем. А на самом деле, он, скорее всего, нас прямиком к фашистам и привезёт. Так всех поодиночке и повяжут.
– А вот хрен ему! – проворчал один из зенитчиков.
– И я так думаю, – кивнул Алексей. – Но до тех пор, пока я сам в эту телегу не заберусь, не станут немцы особенно себя проявлять. Поэтому, и тех, кто первыми поедет, наверное, трогать не станут. Но без присмотра не оставят, это уж и ежу понятно! Будут приглядывать, чтобы далеко не ушли. Да и нельзя им будет этого делать – поймут фашисты, что мы их дурачим. А так, когда один-два человека уедут, должны немцы будут посты на прочих выходах снять. Наступление у них, всякий солдат на фронте нужен, нельзя тут их слишком долго держать. Если же мы противнику подыграем, подумают там, что всё, купились мы на ихнее предложение, нет более нужды своих солдат от дела отрывать. Снимут они посты и тогда сможем мы отсюда уйти. Честно скажу, товарищи, те из нас, кто уедут с Сидором, скорее всего, назад уже не возвратятся…