Но остановиться, чтобы передохнуть, не предлагал никто. Люди шли в молчании, чего не было даже во время дневного бегства от Луоры. Никто не высказывал этого вслух, но мужикам не требовалось Яниных способностей, чтобы чуять то, что все они чуяли сейчас.
Страх.
С самого момента обвала, когда непонятный ход не оставил им другого выбора, как только двигаться вглубь, они стали ощущать то, чего абсолютно точно не было здесь раньше.
Взгляд в спину. Кто-то смотрел на них из темноты, и чем дальше под землю, тем это чувство становилось все острее.
Егорыч уже давно перестал быть замыкающим — теперь позади топал сам Вадим, держа тесак наготове. Перед квазом тащилась Яна, которая испытывала чувство острой вины за случившееся. Обвал вышел частично по ее вине — ведь она выстрелила первой. И, хотя никто из мужиков ничего ей не сказал, легче девушке не становилось. Серега и старый слесарь прокладывали путь впереди — один до боли в пальцах тискал ствол, другой судорожно обнимался с топором.
После обвала и до сих пор никаких звуков, кроме собственных, они пока не слышали. Но страх шел по пятам. Он тяжело смотрел из темноты в беззащитные спины, заставляя всех по очереди, и чаще всего — замыкающего Вадима оглядываться назад, с истовым нежеланием что-либо там увидеть. Страх вползал в души, забирался под кожу, затрудняя дыхание. Страх заставлял двигаться как можно тише и без разговоров, как будто от их молчания неведомое недоброе нечто потеряло бы к ним интерес и убралось восвояси…
— Интересно, сколько уже идем?
Серега на миг приобернулся, мазнув светом фонаря по осточертевшему кирпичу стены.
— По моим ощущениям — третий час.
Яна задрала голову к низкому потолку, в очередной раз вытирая взопревшую шею.
— Ничего себе!
— Ничего себе, — поддержал ее Вадим. Голос его звучал глуше и гораздо сиплее обычного. — И все вниз?
— Нет, — Серега мотнул головой, продолжив приостановленное было движение. — Последние минут пятнадцать все более или менее ровно.
Младший разведчик как накаркал. Не успели они отойти и на сотню шагов, как ход снова пошел под уклон. Здесь он сужался настолько, что более или менее свободно в ней передвигался только тощий и жилистый Егорыч. Другим приходилось несладко — особенно Вадиму, который и так долгое время шел в согбенном состоянии, а теперь и вовсе задевал плечами стены. Воздуха стало еще меньше, а затхлости — больше. Время от времени Яне чудилась тухлятина. Но после столького времени под землей она ни в чем не была уверена — могло и показаться. Ход упорно вел дальше вниз, и девушка старалась не думать о том, какая толща земли теперь находилась у них над головами. Как и о том, куда на самом деле вела эта земляная кишка, и что ждало их в ее конце.