— Нууу… — удивленно посмотрел на своего начальника Молас. — Возможны ситуации…
— Которые не встретились ни разу на протяжении всей этой войны, — взял инициативу в свои руки Степан. — И ради такой непредставимой в современной войне возможности — ударить вражеский корабль тараном в борт отданы один-два узла скорости, которые этот самый таран забирает. Правильно?
— Неожиданное решение…
Степан поймал себя на том, что больше не слушает своего ближайшего помощника. Все сознание постепенно, но неумолимо заполняло активное нежелание продолжать разговор о плавающем и стреляющем железе. Разговор, который начал он сам. Хотелось говорить о чем угодно, кроме флотских проблем. О бабах, об особенностях налогообложения в Мексике, о сексопатологии членистоногих или способах ужения чехони в низовьях Волги…
И вообще… Он чувствовал себя выпитым до дна. Опустошенным. Именно сейчас, когда выполнил поставленную перед собой сверхзадачу. Русский флот не просто победил — разгромил своего противника…
— Знаете, Михаил Павлович, а давайте обсудим стратегические задачи отечественного судостроения позже.
— С удовольствием соглашаюсь с мнением вашего высокопревосходительства, — улыбнулся начштаба. — Честно говоря, не могу сейчас в достаточной мере сосредоточиться.
— Вот и славно. Эдуард Николаевич!
— Слушаю, Степан Осипович, — немедленно отозвался командир «Ретвизана».
— А распорядитесь-ка, чтобы нам с вами доставили на мостик бутылочку коньяку. С лимончиком, — широко улыбнулся адмирал. — Пожалуй, мы уже имеем право спрыснуть эту победу. Как считаете?
Высочайшая грамота
Нашему Адмиралу, Командующему Тихоокеанским флотом Макарову.
Истреблением японской эскадры в Желтом море вы украсили летопись Русского флота новой победой, которая навсегда останется памятной в морской истории.
Статут военного ордена Святого Великомученика и Победоносца Георгия указывает награду за ваш подвиг. Исполняя с истинной радостью постановление статута, жалуем Вас кавалером Святаго Георгия второй степени большого креста, пребывая к вам Императорскою милостию Нашею благосклонны.
На подлинной Собственною Его Императорского Величества рукою написано:
Николай
С-Петербург, 22 июля 1904 года
Подобной награды из моряков в последний раз удостаивался Нахимов за Синоп. Полвека назад. Но теперь победа была и посерьезнее, и сыграла решающую роль во всей войне. После разгрома японского флота артурская эскадра получила практически полный контроль над акваторией Желтого моря, и для экспедиционной армии маршала Ояма наступили черные дни. Снабжение через Цинампо, Чемульпо, не говоря уже про Бицзыво и Дальний, стало сначала эпизодическим, а потом прекратилось вообще. Оставались Гензан и Мозампо, что тоже стало очень рискованным и невероятно медленным. А русские по хоть и далеко не совершенной ниточке Транссибирской магистрали получали подкрепления в размере минимум корпуса в месяц. К тому же Стессель внял приказу из Петербурга и двинул обе свои дивизии к Цинджоускому перешейку, связав здесь генерала Оку угрозой удара в тыл, если тот посмеет отвести свои войска к основным силам. В результате Куропаткин в недельном сражении под Ляояном все-таки разбил японскую армию и начал ее преследование. Корпуса Штакельберга, Зарубаева и Дембовского, наступая, сворачивали перед собой японцев как ковровую дорожку, которую пора вынести во двор и как следует выбить от пыли. Отступил со своих позиций и Оку, а за ним направились дивизии Кондратенко и Фока. Русские войска целенаправленно запихивали японцев на корейский полуостров, но останавливаться при этом не собирались.