Когда она уходит, я киваю Софи:
— Представляю, насколько тяжело Хоуп.
— Нет. Не тяжело. Она не встаёт с постели. Не ест. Не разговаривает ни с кем из друзей. Я хотела уважать её желания и дать ей время на скорбь, но в итоге, выбравшись к ней в пятницу, нашла её в ужасном состоянии.
Меня угнетает услышанное, но я не уверен, чего от меня ожидает Софи. Я знаю, что хочу, чтобы она попросила меня сделать, но не собираюсь предлагать это первым.
— Где её семья? — спрашиваю я.
Софи издаёт смешок:
— От её матери нет толку. А помнишь её золовку (прим.: сестра мужа)?
Да, я помню суку, нывшую на похоронах так, будто всё вращается вокруг неё.
— Ладно, зачем ты говоришь мне это?
Софи вздёргивает подбородок и пронзает меня острым, но беззлобным взглядом:
— Не выводи меня, ладно? Тебе вообще есть дело до Хоуп? Если нет, скажи, и я придумаю что-нибудь ещё. Я не буду тебя судить.
Бросаю взгляд на Джонни. Хоть он и сосредоточен на происходящем на сцене, мне кажется, что его всё ещё интересует наш разговор.
Нахер это.
— Да, я переживаю за неё. Хотя мне кажется, сейчас неподходящее время, чтобы с этим что-то делать.
Она накручивает прядь волос на палец, пока выглядит так, будто раздумывает над тем, что сказать дальше:
— Я не говорю, что надо сделать ей предложение руки и сердца или что-то вроде того. Слушай, я знаю, что ты сделал для неё после похорон. Ты ненадолго освободил её разум от всего. Ещё я знаю, что произошло между вами двумя до этого.
Софи вновь пронзает меня своими проницательными синими глазами, прежде чем слегка сместиться вправо и вздёрнуть бровями. Она сосредоточилась на том, что было коридором, ведущим в мой офис. Так что, наверное, Хоуп рассказала ей о нашем столкновении: обжигающем поцелуе, который я не могу выбросить из своей головы даже спустя полтора года.
Джонни опускает взгляд на мой прикид — особенную нашивку Президента — и накрывает ладонью руку Софи.
— Детка, — предупреждает он.
Тряхнув головой, я поднимаю ладони вверх:
— Всё в порядке, старик.
Вместе с приветствием из динамиков звучит «Hold On». Джонни испускает стон и трясёт головой.
— Блядь, — бубнит он. Софи издаёт несколько смешков.
Напряжение настолько крепко обвивает меня своими ручонками, что я не могу вытерпеть отвлечение, хотя сам и попросил о нём. Мы были близки к чему-то грандиозному, и мне нужно, чтобы Софи сосредоточилась на том, что её сюда привело.
— Что у тебя на уме, Софи?
Игнорируя дискомфорт своего парня, она наклоняется ко мне:
— Ты прав. Для неё это слишком рано. Но годовщина смерти через несколько месяцев, и я не хочу, чтобы она была одна.