Он получил два часа хозяйственно-исправительных работ по дому. Трудотерапия на него действует, а все внушения как об стенку горох… Вскоре пришел и начальник стрелецкой сотни Фома Еремеев. Особых новостей не было, с утра царь приказал открыть городские ворота, но таможня работает так усердно, что вынести чертежи нет никакой возможности. А еще в городе появился маньяк.
— Настоящий маньяк? — не сразу поверил я.
— Да вроде тех, кто на голову прискорбием отличается, — кивнул Фома. — Вторую ночь дозоры на улицах убиенных кошек находят. Рубит им злодей головы да с собой уносит… тельца так в крови и валяются. Дело как бы и не уголовное, а все ж таки… странное.
— Еще бы! Нет, бабушка, вы слышали — у нас в Лукошкине появился собственный маньяк, убивающий кошек! Ох и диковин мир психических заболеваний и чудны проявления их!
— Фома Силыч, — задумчиво нахмурилась Яга, — а кошки те, они какой шерсти будут, не черной ли?
— Так ить… да пес их знает! Вот ужо расспрошу ребят да скажу вам точно. Неужто и на такое дело милицию привлекать надо? Поймаем мы проказника этого…
Нарочный стрелец от царя прискакал еще до того, как Еремеев закончил с чаем.
— Собирайся, сыскной воевода, государь тебя пред очи свои ясные требует!
— Случилось что? К чему такая спешка? — ровно поинтересовался я.
Гонец глянул по сторонам, расхрабрился и сразу все выболтал:
— Бояре дюже шум подняли! Вся дума так и гудит, за покражу царскую да за авторитет русский беспокойство проявляют. Тебя, сыскной воевода, за халатность казни предать советуют…
— Это мелочи, но раз Горох ждет, поеду… — зевнул я. — Больше ничего?
— Ничего, гражданин участковый, вот только разве… дворник наш вчерашней ночью преставился.
— Что-о?!
— Да помер, сердешный, упокой Господь его душу, — сочувственно подтвердил стрелец. — А ведь хороший человек был, языки разные знал, о Риме да Париже душевно так рассказывал… Ан призвал его Всевышний, за одну только ноченьку… Ксюха плачет! Ну и царь, понятно, еще больше на всех гневается… Ты уж поспешай, сыскной воевода.
— Митька! Седлай кобылу, мне к Гороху, по делу, срочно! — заорал я, высовываясь в окно.
Яга озабоченно покачала головой и подала китель:
— Никитушка, я покуда тебя здесь подожду. Как приедешь, обскажи последовательно, чего там приключилось…
Пегая кобыла под седлом ждала меня у крыльца рядом с вороным жеребцом царского гонца. Стрельцы отворили ворота, и мы пустились в галоп. Боярские проблемы меня не волновали ни капельки, политика везде одинакова: как минимум — грязь, как максимум — кровь… Ничего они мне не сделают, не захочет Горох единственного специалиста по уголовному розыску терять. Наорет при всех, а наедине будет руку жать и пряники для примирения подсовывать… Но что могло случиться с дворником?! Он же ушел от нас вчера живым-здоровехоньким… Конечно, за ночь могло произойти все, что угодно: от инфаркта до несчастного случая. Но интуиция подсказывала не спешить с выводами…