— Вот тут ход в подземелье, — сказал мой поводырь и начал руками отгребать насыпанный на добрых пол-аршина щебень. Совместными усилиями мы очистили дно ниши, которое было сделано в огромной каменной плите.
— Это дверь, — сказал Подземный человек и засунул в щель между камней загнутый железный прут, с усилием повернул его. Что-то глухо хрустнуло, и плита одной стороной начала опускаться вниз. Открылись витые каменные ступени, по которым мы спустились вниз при слабом свете фонаря. Когда наши головы сравнялись с концом повисшей плиты, она сама собой поднялась вверх и закрылась при помощи встроенного механизма.
— Кроме меня, из живых никто не знает об этом ходе. Ты вторым узнал о нём и передашь потомкам. Но прежде чем войти в тайные ходы, в которых наши прозорливые прадеды сохранили не только свои культурные, но и большие материальные богатства, ты должен дать обещание, принести присягу на вечную тайну, — говорил он торжественным голосом, с ударением на каждом слове.
Я выразил своё согласие, и он двинулся дальше. Мы шли минут 10 узким, с почерневшими стенами ходом, со многими поворотами, но неуклонно уходящим вниз. На одном из поворотов мой поводырь остановил меня, говоря:
— Помни, после седьмого угла есть западня.
Перед нами, на одном уровне с кирпичной дорожкой, была вправлена дубовая доска на сажень длины и во всю ширину прохода.
— Это доска на вертушке держится, кто не знает, ступит на неё и свалится в глубокую пропасть, а доска сама собой станет на место.
При этом он показал, как это происходит, нажал палкой на конец доски, и та рухнула вниз, открыв чёрное зияние скрытой пропасти. Проводник поддержал этот подвижный мост, а мне наказал вытянуть засунутую за железные скобы со стороны каменного колодца доску, которую мы положили на мост, и перешли на другую сторону, а доску спрятали снова, с другой стороны.
Пройдя несколько шагов, мы нашли в стене низкую чёрную дверцу. Потом была подвижная стена, отодвинув которую, вошли в просторный покой, с каменными скамьями у стен и высоким фундаментом посередине. На нём стоял старинный гроб, известный ещё местами в Беларуси под названием «корст». Это толстая колода с высеченным внутри дуплом, в которое опускали покойника, сверху закрывали плашками от такой же колоды. В особо важных случаях, погребая богатых или заслуженных людей, корст покрывали смолой и «берестили», сплошь опоясывали длинными кусками бересты, как бандажом, а поверху ещё плотно закручивали просмоленными верёвками. Такие корсты сотни лет лежат в земле и не гниют. Прежде я уже видел такие колоды, как-то весной Двина подмыла старое захоронение, и вода то несла течением, то прибивала их к берегу, а крестьяне вылавливали, чтобы снова закопать в землю.