— А ты и рад. Погоди, брат, придёт и твой черёд.
— Э-э, когда ещё это будет! А и придёт, так, по крайней мере, не буду ныть, как некоторые!
— Ишь ты, как не-экоторые!..
Мама спросила, в котором часу будут Лапаевы. Отец ответил, не преминув добавить в интригующем тоне:
— И кое-кого ещё прихватят.
— И кого же?
— Ни за что не догадаешься.
— Кочнева?
— И как догадалась?
— Да просто подумала: что-то Филипп Петрович у нас давненько не был.
— И Леонид Андреевич собирался, — ввернул я и, вспомнив, как вчера между супругами Паниными учинился скандал, в суть которого посвятили меня Люба с Верой, совсем некстати прибавил: — А Ольга Васильевна по этому поводу громы и молнии мечет…
Отец многозначительно уставился на маму и, как бы намекая на что-то, покашлял.
Мама на него мельком взглянула.
— Чего ты на меня так смотришь? — И принялась переставлять с места на место тарелки.
— Я? Ничего.
Мама опять на него глянула и махнула рукой.
— Да ну тебя.
— Ещё бы! Как сорок пять, так сразу и ну!
— Лё-оша!
И тогда отец как по команде повернулся ко мне:
— Ну, и чего стоим? Чего, спрашиваю, лодырничаем? А ну живо наверх!
— Как, разве не в саду накрывать будем?
— Вот именно.
— Но почему?
— По радио обещали кратковременные дожжы.
— С грозами! Слышал. Да они вторую неделю их обещают.
— Я кому сказал?
И я потащился в мансарду. И хотя в мансарде было не хуже, а, может, и лучше, чем внизу, поскольку с наступлением темноты на балкон выносили стол, стулья и сидели, любуясь закатом или на то, как лунный свет, серебристой дорожкой скользя по глади озера, выхватывал из темноты мостки, лодку, — словом, было не хуже, зато не было той таинственности, которая создавалась у ночного костра, и которую я любил больше всего на свете.
Положим, вечер был душный, но сколько бы я ни вглядывался в горизонт, не мог обнаружить и тени облачка — предвестника обещанного синоптиками дождя.
Мы вытащили из чулана специально изготовленную для праздников столешницу, ножки, собрали стол, подняли наверх стулья, посуду.
— Так говоришь, что Люба с Верой похожи как две капли воды? — между делом интересовался отец.
— Когда это я говорил?
— Не говорил разве?
— Да они ровно столько похожи, сколько земля и небо.
— А по-моему, очень. Я их всегда путаю.
— Да их отличить проще пареной репы. Покажи палец, которая засмеётся — Люба, а Вера вообще не смеется, потому что у нее, х-хы, зубы кривые.
— Это ты, брат, на них за что-то в обиде.
Это действительно было так.
— В обиде! Не то слово. Представляешь, до чего додумались? Будто я на Елене Сергеевне жениться собрался!
— А ты считаешь, Елена Сергеевна вышла из возраста, когда выходят замуж? Между прочим, ей нет ещё и тридцати.