– Лайне, дьявол тебя раздери! Ты что затеял?
– Рад вас слышать, господин капитан! Разве нам оставили выбор? Или сдаться русским, или погибнуть! Если они не примут моих условий, то я лучше сдохну!
– Сдохнут все! – гаркнул Топп. – И они, и мы!
– «Германия превыше всего!» – ответил «Тигр» строкой из песни.
Эйтингон круто развернулся и хлопнул по плечу Турищева.
– Останешься за меня! Витёк, за мной.
Вдвоем с Пупковым они взбежали по трапу.
– Кого ищем? – прокряхтел капитан.
– Капитан-лейтенанта… как его… Шёнхерра. Он командует обеими кормовыми башнями – «Цезарем» и «Дорой».
– Думка есть?
– Убедиться надо…
Адольф Шёнхерр выглядел молодо, из-за чего «камарады» звали его по-свойски, Ади.
Капитан-лейтенант отдыхал, запертый в своей каюте, и сразу же насторожился, увидав двух русских.
– Дело очень срочное и важное, – резко заговорил Наум, – дело жизни и смерти. Придурок Лайне заперся в башне «Цезарь» и грозится ее взорвать.
Шёнхерр побледнел впросинь.
– Капитан Топп сейчас говорит с ним, но «Тигр» может не поддаться на уговоры… Ага! Кажется, останавливаемся. Такое было требование у Лайне. Ладно, это к лучшему, время есть. Короче, Ади. Мне нужно, чтобы ты провел нас к башне. Можем мы туда проникнуть как-нибудь снизу? «Тигра» надо остановить!
– Понимаю, понимаю, – засуетился капитан-лейтенант. – Конечно, конечно! Если затопить погреба…
– Не выйдет! – отрезал Эйтингон. – Лайне заглушил пожарную магистраль. Да в любом случае, затопить зарядный погреб… Это минуты три-четыре, а «Тигру» хватит секунды, чтобы полоснуть ножом по шелковому картузу и щелкнуть зажигалкой!
– Я не верю, что он способен на такое…
– Я тоже! Но лучше уж быть уверенным.
– Пойдемте.
Шёнхерр и раньше не отличался задиристостью, молча исполнял команды «угонщиков» и не роптал, теперь же и вовсе раскис.
Захватив с собою Володьку Кутейщикова, повесившего себе на плечо рюкзачок со всякими взрывчатыми штучками, они вчетвером отправились на штурм башни «Ц».
Пробравшись лабиринтом ходов, вышли к коффердаму – узкому отсеку, разделявшему кормовой артиллерийский погреб и остальную часть корабля. Тоже мера противопожарной безопасности.
– Сюда! – сказал Адольф, нагибаясь к низенькой дверце у самой палубы.
В четыре руки дверцу отворили, пахнуло сыростью и затхлостью.
– Что там?
– Узкое пространство между днищем и артиллерийским погребом. Тут не пройти, только на четвереньках…
– Веди!
Шёнхерр живо стал на карачки и забрался внутрь. Едва Эйтингон хотел выругаться насчет того, что никто не позаботился о фонарике, как тот зажегся – в руке капитан-лейтенанта.