Мое положение изменилось лишь в одном отношении: меня больше не приглашали на регулярные совещания начальников управлений под председательством министра, как это было в годы войны. Интересно, что коллегия в МГБ при Сталине так и не была создана. С Абакумовым мы практически не общались, пока в один прекрасный день я неожиданно не услышал по телефону требовательный и уверенный как обычно голос Абакумова:
– До меня дошли слухи, что ваши сыновья планируют покушение на товарища Сталина.
– Что вы имеете в виду?
– То, что сказал, – ответил Абакумов.
– А вы знаете, сколько им лет? – спросил я.
– Какая разница, – раздраженно сказал министр.
– Товарищ министр, я не знаю, кто вам об этом доложил, но подобные обвинения просто невероятны. Ведь моему младшему сыну – пять лет, а старшему – восемь.
Абакумов бросил трубку. И в течение года я не слышал от него ни одного слова на темы, не касавшиеся работы. Он ни разу не встретился со мной, хотя я и находился в его непосредственном подчинении. Все вопросы решались только по телефону…»
Украина, Захидный партизанский край. 23 мая 1942 года
Каждый божий день, если позволяло время, Судоплатов заглядывал к Марине Ких, в уютную землянку радисток, и прослушивал сообщения Совинформбюро.
Сводки радовали. Красная Армия молотила вермахт без устали. Можно было только представить себе, насколько утомились бойцы, но их наверняка поддерживало ощущение близкой победы.
Они больше не отступали, не бросали технику, не прорывались из окружения, а сами окружали «доблестные войска» противника, уничтожая их вместе с сомнительной доблестью.
Уничтожая без жалости. Порой немцы сдавались целыми ротами, но их не брали в плен, памятуя о сожженных деревнях, зачастую вместе с жителями, о разрушенных городах, о мириадах убитых и замученных.
20-го числа 17-я армия вермахта совершила отчаянную попытку прорыва. К тому времени ее 52-й армейский и 49-й горный корпуса «усохли» до численности полков.
Наступая всеми силами на участке, занятом частями 9-й армии РККА, немцы сумели одолеть первую и вторую линию обороны, хоть и понесли огромные потери, но завязли на третьей линии. После суточных боев командующий армией генерал-полковник Руофф сдался в плен, приказав сложить оружие остаткам 17-й.
Это стало предвестием конца.
Группа армий «Юг» задыхалась без подкреплений, без поставок боеприпасов, ее силы таяли с каждым днем, а снабжение было ни к черту. Еще бы!
Бойцы 1-й и 2-й партизанских армий взрывали и бомбили мосты, отправляли эшелоны под откос или обчищали их в лучших традициях Дикого Запада.