Машка вдруг резко, с разворотом, тормознула. Я стукнулась носом о ее затылок.
— Смотри! — громко прошептала она. — Впереди, на дороге!
Невольно похолодев, я глянула ей через плечо. Мельком успела разглядеть что-то черное. Потом раздался громкий хлопок, черное взлетело и исчезло за ближайшей елкой.
— Что это было?
— Глухарь.
— Вот блин, — огорчилась я. — В кои-то веки встречаю дикого глухаря, и то не успела разглядеть. Ты уж в другой раз предупреждай меня пораньше.
— Забыла сказать, тут еще рыси водятся.
— Хм. Главное — вовремя вспомнить.
— Да они на людей не нападают. Ну, если только с лосем случайно сверху перепутают.
— Спасибо, успокоила…
Чем ближе к рассвету, тем больше мне нравился лес. Туман уползал в мох; верхушки елей порозовели, и они стояли, наливаясь жаром восходящего солнца, как огромные черные свечи. Но дорога с каждым километром становилась все хуже и хуже. Заброшенный проселок превратился в заросшую тропу, которую часто пересекали то ямы с водой, то стволы упавших деревьев. Машка, не раздумывая, направляла мотоцикл в обход. Из-под колес «Урала» летели мох и брызги грязи, он надсадно ревел и поровил упасть на бок, но тянул.
Ели стали встречаться реже, постепенно сменяясь соснами. Мы заехали на какой-то пригорок, и Машка заглушила двигатель. Сразу стало удивительно тихо.
— Все, — сказала сестра. — Дальше ехать нельзя. Только пешком.
* * *
Холодные тени и сизые языки тумана растаяли в воздухе. В лес пришло утро, тихое, свежее и душистое. Дул легкий ветерок, принося волны одуряюще сладкого аромата земляники.
— Нам вниз, — Машка распутала лески и указала удилищем на заросли у подножия взгорка. — Туда, в орешник.
— Машка… — Я озиралась по сторонам, пуская слюни. — Сколько тут ягод!!!
— Никуда они не денутся! Давай посидим часов до одиннадцати, наловим хоть десяток, а потом сделаем перерыв. Костер разведем, попьем чайку, отравимся бабкиной кулебякой…
Машка вручила мне удочку — довольно паршивую, самодельную, с которой мы обычно ходили за окунями.
— Что, думаешь, я все равно ничего не поймаю? — ядовито спросила я.
— Дело не в снасти, а в сноровке, — важно сказала сестра. — Хариусы — рыба капризная и очень чуткая, не на любителя, а на умельца. Они снизу, из воды, видят тени. Если тень шевельнется — сразу уплывают и прячутся. Вода там, как стекло. Так что надо сидеть абсолютно неподвижно, даже головой не двигать…
— По-моему, это перебор, — усомнилась я.
— Увидишь. Самое главное — удилище. Постарайся, чтобы тень от него не падала на воду. Если не получится, то держи его неподвижно — тогда хариусы подумают, что это ветка, и минут через двадцать успокоятся.