— Три двадцать, — тихо сказал Мишка, глянув на часы. — Скоро начнет светать.
— Ну и что? — сварливо отозвалась Машка. — Он разве Вий, чтобы исчезнуть с первым криком петуха? Миш, отдай топор. Я с ним ловчее управляюсь.
— Надо что-то делать, — проговорила я, выходя из задумчивости, в которой пребывала последние полчаса.
— Гениально! — съязвила Машка и вернулась к разговору с Мишей. — Значит, так: я отвлеку его с левого боку, а ты бей по глазам…
Судя по Мишкиному лицу и тем взглядам, которые он бросал в сторону врага, на успех он не особо надеялся.
Про меня забыли. Как боевая единица я была равна нулю. Между тем моя душа разрывалась на части. «Это ведь из-за меня мы здесь так влипли! — говорила одна ее половина. — Я их сюда обманом заманила на гибель! И ничего не делаю, чтобы выручить. Подвиги тут совершенно ни при чем — если я не вытащу их отсюда, это будет элементарная неблагодарность. Хуже того — элементарная подлость! А ведь я могу! Так чего же я медлю?» А другая половина души отвечала на это только бессмысленным писком насмерть запуганного существа, и этот писк с легкостью глушил все доводы рассудка и угрызения совести.
В пепле костра бледно светились последние головни.
— Слушайте, девчонки, — глухим голосом произнес Мишка, — делаем так. Я отвлекаю дракона, а вы бегите к опушке, где велосипеды…
— Ни фига! — горячо возразила Машка.
— Ладно уж — ты отвлекаешь дракона, а я рубану его по морде…
— Стойте, — прервала их я. — Я знаю, как нам отсюда выйти.
Мишка и сестра уставились на меня с явным недоверием.
— Только не смейтесь, — попросила я. — Я его загипнотизирую. Отведу глаза.
— Что ты ему отведешь? — после паузы переспросила Машка и фыркнула.
— Просила же не смеяться, — недовольно сказала я. — Сделаю так, чтобы он нас не видел, пока мы будем отсюда сматываться.
Машка снова зафыркала:
— Ты че, ведьма, что ли?
Я перевела взгляд на Мишку. Он по крайней мере не смеялся.
— Ты серьезно? — тихо спросил он.
— Да не верь ей, — встряла Машка. — Она все время разные страшные истории сочиняет. Прикинь, один раз придумала, что я вампир. Я чуть не поверила.
— Я серьезно, — не глядя на Машку, ответила я.
— Так почему же раньше молчала?
Я тяжко вздохнула. Мне было не до оправданий. Какие оправдания, когда приговор уже подписан и вот-вот будет приведен в исполнение? Не объяснять же, что любая попытка Чистого Творчества для меня равносильна самоубийству?
— Я надеялась, что можно будет обойтись б этого. Но, похоже, выбора у нас нет.
— Это верно, — кивнул Мишка. — А у тебя получится?
— Не уверена, но попытаться можно.