Вывод напрашивался смелый, но незамысловатый: мистическая неугасимость библиотеки (если не сам пожар) — дело рук самих академиков. Если рассматривать дело с такой точки зрения, находила объяснение и другая закономерность: как только в развалины кто-то пытался залезть, возникал пожар, начинал валить дым, и библиотеку принимались тушить по новой. Вопрос — что именно пытались там скрыть?
Я откинулась на спинку кресла, очень довольная своими дедуктивными и аналитическими способностями. Ситуация понемногу прояснялась. Конечно, загадок оставалось все равно больше, чем разгадок. И среди них главные: почему загорелась библиотека, что именно там сгорело, и как мне туда забраться, не подвергаясь опасности задохнуться или сгореть заживо.
Да, мое намерение только окрепло: я собиралась залезть в хранилище и посмотреть на него собственными глазами. Я не сомневалась, что смогу увидеть гораздо больше, чем пожарники и случайные искатели острых ощущений. Я ведь все-таки демиург. А у мастеров Чистого Творчества порой попадаются очень, очень интересные и полезные книги. Я-то знаю. Чтобы завладеть такой книгой, знающий человек может пойти на что угодно. В том числе и ограбить библиотеку… и поджечь ее…
* * *
Закончив с поисками, я сохранила данные, поставила на папку пароль, позвонила Маринке и позвала ее гулять. Встретились мы снова у «Старой Деревни». Маринка по привычному маршруту направилась к музыкальным ларькам. Я крепко держала ее под руку и тянула к переходу, в сторону развалин, попутно взахлеб рассказывая о своих сетевых открытиях. Маринка упиралась и никакого энтузиазма не проявляла.
— Ты представляешь?! — в сотый раз воскликнула я, заканчивая рассказ. — Правда, классно?!
— Глупости все это, — проворчала подруга. — Пошли на Елагин, возьмем лодку и поплаваем, пока погода не испортилась.
— Какая еще лодка? Мы же идем сейчас искать путь в развалины!
Маринка резко остановилась:
— Почему это «мы»? Я никуда не собираюсь.
Я посмотрела на подругу с удивлением. Такое безразличие не укладывалось у меня в голове.
— Ты что, не хочешь со мной идти?
— Снова на ту помойку? Нет уж!
— Даже если я попрошу?
Маринка упрямо помотала головой. На ее лице было написано крайнее отвращение к моему предложению.
Я стояла и молчала, не зная, что делать. Маринкина несговорчивость огорчила меня сильнее, чем можно было ожидать, но самым печальным было то, что она просто не понимала меня. Особенно сейчас, когда мне так нужна была ее компания… и, возможно, помощь.
— Даже не зови меня в это мерзкое место, — продолжала Марина. — И сама там не шастай.