— Занятное у вас ремесло, Клеманс. Ухаживаете за людьми, которые точно никогда не понравятся. Не надоело?
— До ужаса надоело! Потерплю еще год-два и уйду на пенсию. Знали бы вы, как много и тяжело я работала! И ни черта не скопила… Да уж, бывали в моей жизни те еще деньки!
Она наконец уходит, унося с собой лоток с лекарствами и шприцем и избавляя меня от своего нытья. Мне многое хочется записать, но я и пяти минут не могу высидеть за столом. Еще вчера я был уверен, что победил скуку, — и вот она снова подстерегает меня.
11.00.
Почта. Письмо, написанное незнакомым почерком. Я все понял по первым словам: «Мишель, дорогой мой…» Люсиль отправила конверт из города, чтобы никто не догадался, что автор живет в «Гибискусе». Я вкладываю его в папку.
Мишель, дорогой мой!
Я узнала от Клеманс, что у тебя обострился ишиас. Ты, должно быть, ужасно страдаешь, если даже не смог спуститься в столовую и поужинать со мной. Я хочу быть рядом с тобой, любимый, но не могу — слишком рискованно! — и очень из-за этого горюю. Находиться совсем рядом и не иметь возможности пообщаться — разве это не ужасно? Есть, конечно, Клеманс, но я боюсь задавать слишком много вопросов, чтобы не вызвать подозрений. Кроме того, мы всегда разговариваем в присутствии Ксавье. Мне приходится строить предположения о том, как ты справляешься с едой, умыванием и всем прочим, навещает ли тебя хоть кто-нибудь или ты совсем один. Боже, где моя голова? Ты ведь не можешь ответить… Умоляю, не пиши мне. Консьерж отдает всю корреспонденцию Ксавье, даже ту, что адресована мне. Вот что я придумала: если тебе хватит сил добраться до окна, поставь на подоконник мою вазу с розой. Я увижу ее из парка, пойму, что ты получил письмо, думаешь обо мне, и успокоюсь. Не будем терять мужества.
Твоя нежная Люсиль.
Не забудь уничтожить это письмо.
Она очень мила, но жутко назойлива. Роза давно завяла. Интересно, какой еще предмет она намерена включить в эту детскую игру? Идея «говорящего окна» кажется мне неуместной и даже нелепой. Надеюсь, приступ скоро пройдет. Даже если мы не будем видеться неделю, небо на землю не упадет!
Второе письмо.
Мишель, любимый!
Я много раз ходила в парк, но цветка на подоконнике не увидела и очень встревожилась: раз ты не выполнил мою просьбу, значит, не можешь добраться до окна! Очевидно, тебе гораздо хуже, чем мне сказали. Я не решаюсь постучать в твою дверь, ты, наверное, предпочитаешь быть один, когда болеешь. Я вижу, каким во время обострений становится Ксавье, и знаю, о чем говорю. Представь, как мне страшно, и постарайся подать хоть какой-нибудь знак. Не сердись! Ты умный и сильный, а я всего лишь слабая женщина, и мне нужна твоя поддержка, чтобы выносить присутствие мужа и терпеть абсурд жизни без тебя!