Голлер горько ухмыльнулся:
— Карьера! Вахмистр сто тридцать второго участка, стерегущий денежки богатеев.
Он злобно взглянул на Граумана, который вальяжно развалился на стуле и, широко расставив ноги, поглаживал рукой колено. Комиссар походил на крупного хищника, терпеливо выжидавшего момент, когда можно будет наброситься на жертву и загрызть ее. Он уже давно шел по трупам, достиг всего, что только можно. Он занял высокое положение в обществе, как и все те, кто ловко скрыл свое прошлое и сросся с новой системой. Никто и ни в чем не обвинит его. Грауман продолжит свой путь наверх, а он, вахмистр, всего лишь одна из ступенек на этом пути. Комиссар крепко держится в седле.
Голлер почувствовал страстное желание выбить его из этого седла. Ему самому уже нечего терять. Как только Грауман предъявит ему ордер на арест, все кончено. Но и Грауману несдобровать. Он, вахмистр, не будет держать рот на замке, даст такие показания, от которых комиссару Грауману не поздоровится.
— Почему ты не арестовываешь меня? — полюбопытствовал он.
— Всему свое время. Может быть, прежде я хотел бы кое о чем с тобой поговорить. Не каждый день удается видеть банковского грабителя в полицейской форме.
— Бывают типы и похуже, — спокойно возразил Голлер. — И тоже в полицейской форме.
— Давай не будем препираться, — отрезал Грауман. — К тому же не тебе судить о том, чего ты не знаешь.
— Ошибаешься, я знаю одного человека… — Голлер запнулся. — Моя поездка в Швейцарию была не напрасной.
— Тебе не удастся взять меня на пушку, — бросил Грауман, с трудом сдерживая любопытство.
— У меня есть магнитофонные записи!
Грауман ухмыльнулся:
— Знаю. Но они не содержат ничего такого, что бы могло меня серьезно скомпрометировать.
— И все же благодаря им ясно как день, почему два почтенных бюргера предприняли в апреле тысяча девятьсот пятьдесят первого года поездку в Швейцарию.
— Разве запрещено друзьям путешествовать вместе?
— Ну-ну! — пробормотал Голлер с застывшим лицом. — В протоколах женевской полиции зафиксировано, что некий Грауман будто бы только из газет узнал, что его бывший фронтовой камрад Бонгард утонул в Женевском озере.
Грауман подозрительно проследил за Голлером, который прошел в угол комнаты, где на тумбочке стоял магнитофон.
— С помощью записи твоего разговора с Бонгардом легко проследить маршрут вашего путешествия, — пояснил он и иронически заметил: — Удивляюсь твоей способности уговаривать людей, Грауман. Непросто было убедить Бонгарда еще раз проехать маршрутом, которым вы пользовались в войну, когда укрывали драгоценности того французского ювелира. Для тебя на карту было поставлено многое. Половину награбленного Бонгард держал в своем банковском сейфе, а ты с дьявольской хитростью сумел убедить своего сверхосторожного приятеля обеспечить тебе доступ к этому сейфу…