– Иди в постель, я буду через минуту, – сказал ей Дмитрий и снова обратил на Эрин вопросительный взгляд. – Так зачем ты пришла?
– Я… – Эрин растерянно запнулась, провожая взглядом крепкие белые ягодицы блондинки.
– Послушай. – Дмитрий говорил медленно, словно пытался подыскать правильные слова, которых в данном случае не было и быть не могло. – Мы оба знаем, что той ночью совершили ошибку, и если ты еще надеешься на повторение или продолжение…
– Нет! Конечно нет. – Эрин изобразила жалкую, неубедительную улыбку. Сейчас она видела лишь один выход из сложившейся ситуации. – Я хотела сказать тебе, что увольняюсь.
Неужели в глазах Макарова мелькнуло облегчение, или ей только показалось?
– Ты уверена?
Эрин кивнула. Дмитрий не стал уговаривать ее остаться, и его молчание сказало ей все, что нужно было знать. Она обманывала себя, думая, что стала для него незаменимой помощницей, без которой он не мог обойтись. Та ночь, как оказалось, превратила ее в слабое звено, живое напоминание о сделанной глупости. Возможно, Дмитрий опасался, что серенькая секретарша, которую он зачем-то уложил в постель, начнет досаждать ему чувствами или требовать особого отношения на работе…
– Я сама найду замену. Мне нужно получить расчет как можно скорее, если ты не против.
– Нашла место лучше?
– Да, – солгала Эрин. – Намного лучше.
Дмитрий слегка усмехнулся: стремление к карьерному росту он понимал и даже уважал, потому что сам был амбициозен и никогда не останавливался в погоне за успехом.
– Хочу, чтобы ты знала… – Слова сожаления, что Эрин уходит, прозвучали неловко и не слишком искренне, но Дмитрий хотя бы попытался проводить ее вежливо. – Мне было приятно работать с тобой.
Лучше всего для Эрин было убраться с его глаз, пока он не начал задавать вопросы и не выяснил, что она солгала насчет другой работы. Поблагодарить и навсегда закрыть за собой дверь с ощущением, что расставание прошло мирно. Но Эрин все еще переживала за Дмитрия независимо от того, сколько раз говорила себе, что он этого не заслуживает. Она видела затаенную боль в его усталых, опухших глазах и, хотя больше не питала иллюзий, что сможет спасти его, верила, что ему еще по силам выбраться из порочного круга. «У меня есть последний шанс сказать Дмитрию правду, которую ему больше никто не скажет, – подумала Эрин. – Если не о ребенке, то хотя бы о его образе жизни и будущем, которого у него, вполне возможно, не будет, если он продолжит в том же духе».
– И мне было приятно, – сказала она тихо. – Одно время я очень уважала тебя, даже восхищалась.