Он ждал, что В.В. хотя бы что-то скажет: обругает, посетует, попеняет…
Но ничего этого не происходило, и Митя всем своим нутром почувствовал, что это — конец. Что, теперь встать и уйти?..
Нет уж, сиди, раз пришел, и делай, что собрался.
Митя, сжавшись в кулак, заговорил.
Он начал с самого утра. Но то, что он говорил, выглядело или враньем или пошлятиной, самой по себе ничего не значащей, но многое говорящей о самом Мите.
Закончив свою исповедь, Митя добавил:
— Вот потому я и говорил вам, что ни на что не гожусь…
«…Да, ты ни на что не годишься, а может, и не годился никогда, — подумал с горечью В.В. — Это я тебя придумал, как, наверное, придумывают тебя твои женщины… А вот твой первый начальничек заграничный, Георгий Георгиевич, понял. И не зря назначил эти непонятные полгода здесь… Ах, старый змей, до чего мудр и опытен! Итак, дружочек Митя, я больше тебе не помощник».
Придется тебе потерпеть фиаско…
Митя понял молчание В.В. и похолодел. Почему он не мог рассказать все, когда его просили об этом? Что за идиотизм? Но теперь — поздно.
В.В. молчал, понимая, что сказать что-то надо… Ни жалости к Мите не было, ни симпатии, ни привязанности.
Но Виктор Венедиктович справился с собой, — недаром он так долго жил в «джунглях».
Он поднял глаза на Митю и сказал доброжелательно, как говаривал многажды разным людям, зная, что перечеркивает их жизнь:
— Вадим Александрович, я все понял. Спасибо за откровенность. Я учту обстоятельства и сделаю для вас и Нинэли Трофимовны все возможное.
Теперь надо уходить!
Митя встал, все еще надеясь на проявление чувства, — любого! а не этой скрипучей как железный флюгер лживой официальщины…
Но не было более ничего.
Митя, извинившись еще и еще раз, ушел, — под молчание хозяина.
Он не пошел домой. Теперь, понимал, он может делать все, что ему захочется. Ничто не может ни убавить, ни прибавить в его судьбе. Он свободен в своих волеизъявлениях. Хоть иди в бар к Пэг… А что?.. Он вспомнил, что денег у него нет.
Ни копейки.
На улице Митя сел на пустой ящик из-под апельсинов, прислонился к влажной кирпичной стене. Он вспомнил, что это стена магазина. И вдруг с веселым безумием подумал, что хорошо бы наняться сюда подсобником и исчезнуть навсегда для своих соотечественников и проявиться для новых людей, которым нет дела до его проступков, причуд и вообще — до всей его жизни…
И тут же испугался, что уже долго сидит здесь, и В.В. позвонил Нэле или она сама позвонила, и они снова в ужасе от его поступков.
Митя вскочил и бросился домой, по лестнице он мчался как ошалелый, ему казалось, что он слышит звон телефона.