А Вера не звонила. Теперь опять пойдет неразбериха, и, не дай бог, Нэля сегодня развопится, чтобы он немедленно вылетал в Киев! Скажет — болен, помирает, нарыв на носу…
Но сам понимал, что это все чушь, и если Нэля устроит скандал, то он как милашка полетит завтра в ненавистный Киев!..
Вера не звонила. Ему осталось надеть туфли, махнуть по ним щеткой и… уходить. Все сделано. Открыть дверь, выйти, закрыть ее…
Телефон молчал. Позвонить снова той девице и перенести?..
«…А-а, пусть идет как идет…» подумал он, как думал всегда, когда наступали вот такие минуты — то ли решений, то ли слома-перелома…
Приехал домой довольно поздно, в полном недоумении и раздрызге. Раздрызг был по поводу того, что ему нужно вылетать в Нью-Йорк через три дня… Вот так. А недоумение: зачем он понадобился жабе-Жорику?
Тот встретил его так, будто сам Митя напросился к нему на прием и во время разговора, — если это можно было назвать разговором! — Г.Г., валяя во рту слова и еле выжимая их из себя, говорил что-то о перемещениях… Об испанском языке, который Митя не очень хорошо знает, а Митя и не должен его знать! У него два — английский и французский, а испанский и итальянский он учил по собственному желанию — ходил на факультатив. А оказывается, обязан знать прекрасно, что-то о работе в Южной Америке… и закончил, совсем уже, видно, притомившись с Митей и все больше не уважая его, так: «Ну, идите, вам все на месте скажет Виктор Венедиктович», — имя и отчество Г.Г. уже проглотил, и получилось: Вх. тр Веньдхт…ч.
Но это ладно, он все узнает у В.В., но — через три дня??! Что делать?
Нужно вызывать Нэлю с Митенькой. Срочно… Бред! Как он смог понять у Г.Г., — семья может прибыть попозже, если…
Что «если» Митя не разобрал, но уяснил, что должен кровь из носу лететь через три дня — с семьей или без нее.
Вообще, ему показалось, что Георгий Георгиевич вызвал его не столько, чтобы сказать об отъезде, — это могли сделать люди из канцелярии, сколько осмотреть Митю своими полузакрытыми, но опасно острыми, как лезвие бритвы, глазами. Он что-то хотел уяснить для себя и потому вызвал Митю.
Но первое, что он должен сделать, — разыскать Веру. Он посмотрел на часы — половина шестого, она могла и уйти уже… Значит, мчаться туда — не имеет смысла. Он бросился к телефону.
Там очень долго не подходили и наконец! — Митя даже вздрогнул от Вериного «А-але-е?»
— Вера, счастье мое, Вера! Это я, — сказал он, задыхаясь, как от быстрого бега.
Она помолчала и спросила: — Митя? — будто не поверила.
— Вера, — сказал тогда он враз осевшим уставшим голосом, — я вправду умру, если ты сейчас же не приедешь ко мне. Умоляю тебя. Прости мне все прегрешения, прошу тебя!..