«Еще есть у нас учеба, и я учусь. Читаю книги, газеты и др.».
Маша не поняла, что означает «и др.». Ей хотелось знать: может, Коля делает что-нибудь такое, до чего она здесь не додумалась? Она спросила у людей. Ничего особенного в этом «и др.», оказывается, не было.
Заболел ребенок.
Маша совсем выбилась из сил. Докторша из поликлиники дала освобождение от работы, Маша дни и ночи проводила над кроваткой девочки. Маленькая надрывно плакала, и ни лекарства, ни компрессы, ни ласки, матери не могли ее успокоить.
Шел седьмой день болезни, а улучшения все не было.
Вечером забежала на часок мать, и Маша прилегла, но тонкий, на одной ноте, детский плач не дал ей уснуть. Она лежала и думала, что не может, не может этого быть, чтобы ребенок умер. Для чего же тогда были все страдания и муки? Ребенок, как нитка, привязывал ее к жизни. Не надо ей ничего, если не будет Олечки. Она взлелеяла мечту, как вырастит девочку, как купит ей первые ботиночки, как вынесет ее летом на зеленый луг за станцией, в хорошеньком платье, перешитом из своей кофточки. Что же ей останется в жизни без девочки? Работа да сон, длинные дни ожидания?
Маша вздыхала и ворочалась на постели. Старуха тоже вздыхала, болея сердцем за дочь и за внучку. В десять часов она сказала:
— Вставай, Маша. Я пойду…
Она разогрела кашу и насильно заставила Машу поесть.
— И вы кушайте, мама.
Они сидели вдвоем за столом. А из глаз их на зеленую клеенку падали крупные слезы.
Мать ушла. Маша перепеленала девочку, взбила подушечки, на которых лежало дитя, и девочка немного затихла.
Резкий мартовский ветер заглушал все шумы на улице. Как будто никого на свете больше не было — только Маша и девочка.
Теперь, когда нельзя было спать, сон, как нарочно, наваливался на Машу, томил ее тело, наливая свинцом руки и плечи. Чтобы не спать, она раскрыла книгу и строчку за строчкой читала, принуждая себя, как будто делала тяжелую работу.
Было уже поздно, когда кто-то постучал в дверь. Пришла докторша, красная от мороза и ветра.
— Я шла мимо и решила, дай зайду, — сказала она. — Как наша маленькая пациентка?
Согревшись, докторша постояла у кроватки, поправила одеяльце. Маша ждала, что докторша достанет трубочку и выслушает ребенка, но докторша сказала:
— Кажется, засыпает.
И на цыпочках отошла от кроватки.
— Это вы читаете? — спросила она, перелистывая книгу.
— Так, чтоб не спать…
— Почему же только чтоб не спать?
— Трудно очень… Неинтересно.
Докторша стала расспрашивать Машу о ее жизни. А потом, увлекшись, рассказала о себе. Выходило, что она рассказывает нарочно, чтобы подбодрить Машу, — у докторши, как и у Маши, рано умер отец, и докторша, как и Маша, жила у чужих людей в няньках, но потом пошла на фабрику, оттуда на рабфак и в институт.