Я испускаю смешок, закатывая глаза.
- Хочешь, чтобы мы помогли им всем? Это нереально, и я не буду этого делать. Большинство людей находятся в жопе, потому что сами не хотят ничего делать со своей жизнью. Проблемы есть у всех, даже у самых богатых. И каждый справляется с ними, как умеет. А кто-то, - я выдерживаю паузу, ловя его взгляд, - не справляется, потому что думает, что некто другой должен сделать это за него.
Герман молчит, он смотрит то себе под ноги, то на меня. Мы так и разговариваем, стоя посреди залитой солнцем улицы. Чтобы пройти к дому Лаванды, нужно перейти дорогу и пройтись по переулку.
- Понимаешь? - дополняю я.
- Я считаю, что ты права, но не совсем.
Левандовский продолжает путь, а я, как ни странно, следую за ним. Мне все-таки довольно интересна наша дискуссия.
- Почему это?
- Не все люди могут помочь сами себе.
- Все, - категорично парирую я.
- А как же дети?
- У них есть родители. В худшем случае, - поправляя ремень коричневой сумки, отчеканиваю я, - плохие родители. Очень плохие.
Мы переходим дорогу по пешеходному переходу, затем Герман поворачивается ко мне. Он идет задом наперед, удерживая мои глаза на себе. Я успеваю, наконец, рассмотреть рисунок на его футболке - это лицо монстра с огромными клыками и красными глазами. Оно перекошено, так что поначалу сложно понять, что нарисовано.
- А если их нет? - говорит Герман.
Это был риторический вопрос, после которого он останавливается у автобусной остановки.
- Куда мы едем? - спрашиваю я озабоченно.
Автобус подъезжает, как раз, вовремя, и Герман достает купюру из кармана.
- Если ты не боишься, то поедешь со мной.
Не честно манипулировать мной, но я хотела выставить его с работы, так что 1:1.
***
Запах лекарств слегка туманит разум. Десятки впалых глаз маленьких мальчиков и девочек вызывают ужасную жалость. Мы в детском онкологическом центре. Медсестра согласилась провести нам экскурсию, рассказывая практически про каждого ребенка по отдельности. У кого-то осталось несколько дней, просто этому ребенку не говорят, что он обречен. А у кого-то еще есть шанс выжить. И нельзя, просто нельзя сдержать слез, глядя на улыбку малышка, обратившего на тебя внимание. Он смотрит, проводит ладошками по лысой голове, и в его глазах можно прочитать веселье, надежду… Счастье.
Они могут радоваться, а мы, здоровые, живые, не больные, - не можем.
Почему?
Шаги маленьких ножек раздаются по больнице. Мы с Германом оборачиваемся на звук. По коридору бегут две жизнерадостные девчонки, смеясь, и одна пытается догнать другую. У них обеих головы обвязаны яркими платками. Их смех такой… настоящий. Медсестра в зеленой униформе пытается за ними следить, но, похоже, у нее не получается, поскольку она кричит им остановиться, но девочки ее не слушают, продолжая играться, бегая вокруг стойки регистрации, которая находится за нашими спинами.