В июле 1973 года уже упоминавшийся ранее начальник следственного отдела Саша Бабаев дал письменное указание об изменении Гаджиеву меры пресечения, а через некоторое время дело прекратили за недоказанностью предъявленного обвинения. Заинтересованность в исходе дела со стороны Гамбоя Алескеровича была налицо, но было одно но. Бабаев должен был подтвердить, что выполнял волю своего руководителя. Под стражей он содержался в следственном изоляторе КГБ, где мы и встретились. Бабаев был обаятельным и умным собеседником. Зная, как ждет от него Алиев любых показаний, разоблачающих Мамедова, он стоял за своего шефа горой. И в случае с Гаджиевым утверждал, что принял решение, основываясь на законе и считая, что доказательств его вины в получении взятки нет.
– Понимаешь, они тянут меня на расстрел вашими руками. Мне сказали, что сохранят жизнь, если я дам показания на Гамбоя. Но у меня с ним ничего не было, и на оговор я не пойду.
– Только ли на Гамбоя? – спросил я.
– Не понял?
– Неужели вы никогда и никому не давали взяток?
Бабаев усмехнулся, выдержал паузу и ответил:
– Представь себе, никому.
Некоторое время помолчал и добавил:
– Жизнь такая штука… Меня, скорее всего, шлепнут. Но пройдут годы, и я хочу, чтобы друзья и враги, вспоминая меня, всегда говорили: он был мужчиной. А к тебе одна просьба. Я знаю, что ты маленький человек и от тебя ничего не зависит, но ты занимаешься вонючим делом и с большим начальством все равно встретишься. Передай мою просьбу, пусть мое дело направят в суд любой республики, кроме Азербайджана. Меня оправдают, можешь не сомневаться. Здесь меня осудят.
Бабаева приговорили к расстрелу, и в местной печати началась кампания всеобщего одобрения столь сурового наказания. При даче заключения по ходатайству о помиловании заместитель председателя Верховного суда СССР Смоленцев поставил вопрос о подготовке протеста, считая, что вина Бабаева по делу не доказана. Что тогда произошло и какие рычаги включил Алиев, я не знаю и только догадываюсь. Протест по делу не вносился. Говорили, что Бабаев умер так же мужественно, как вел себя в жизни.
Никто не стал вносить протест и по делу Сеидова, хотя очевидно было, что он невиновен и отбывает наказание как пешка, которой пожертвовали в большой игре.
Интересным был еще один эпизод, по которому пытались обвинить в злоупотреблении Мамедова. В материалы дела его заложили лихо, не вникая в суть, а на поверку вышло, что все решения по делу принимал заместитель Мамедова Велиев. В 70-х годах он возглавлял отдел административных органов ЦК КП Азербайджана, а после убийства министра внутренних дел республики был назначен на эту должность. Его нужно было допросить по этому эпизоду. К тому времени я немного разобрался в психологии южан, особенно сановных руководителей, и хорошо представлял, что значит вызвать на допрос генерал-майора милиции Велиева. И тут я решил схитрить. Составил письмо-вопросник на его имя и через нарочного передал адъютанту.