Но – не смог. Просто – не судьба.
Когда Бог, или Высший Разум, или сама Вселенная – кто там на самом деле отвечает за судьбы? – распределял роли, то равнодушно ткнул пальцем: этому – быть светилом и украшением. А этого – на свалку. Не годен, не нужен, рылом не вышел.
Нас много таких. Изнурённых бессмысленным страданием, выгоревших в бесплодных попытках.
Никто не помнит наши сморщенные лица, подобные печёным яблокам. Мы умираем в космическом холоде, в забвении и безвестности.
И даже наш цвет скучен и тосклив.
Лузеры, лохи, неудачники.
Карлики.
* * *
Пламен всегда любуется ею. Смешливая, ловкая, удивительно грациозная. Каждый раз – новая и непредсказуемая.
А ещё – язвительная.
– Что, опять пойдёшь к своему старикашке? – хохочет и игриво касается огненными пальцами. – Неужели с ним интереснее, чем со мной?
– Не говори глупостей. Он – мой Наставник. Он учит меня познавать.
Лав многозначительно намекает:
– Я абсолютно уверена, что познанию некоторых вещей он точно тебя не научит. Разве только ознакомит вскользь и сугубо теоретически. Если ещё помнит, конечно.
И опять заливается смехом, разбрасывая искорки.
Пламен делает вид, что хмурится:
– Лав, прекрати ёрничать. В конце концов, в этом смысл бытия разумного существа – накапливать знания. Чтобы потом передать их идущим за нами.
Лав резвится. В очередной раз меняет форму и скользит, изгибаясь сияющей струёй – очень близко. Так близко, что «гордость поколения» и «лучший молодой ум» тает и плавится, теряя структуру и форму.
– Прекрати баловаться, – просит Пламен. – Когда ты так делаешь, я не могу сосредоточиться. И, вообще, думаю только об одном.
– О чём? – невинно интересуется Лав. – Неужели о смысле бытия?
Пламен вновь хочет придать себе серьёзный вид, но быстро сдаётся. Смеётся и выбрасывает огненные струи, пытаясь обнять проказницу. Лав ждёт до последнего момента – и ускользает, хихикая.
– Вам нельзя тратить эмоции на ерунду, господин Слуга Познания. Иди к своему ископаемому, зубрила. Только обещай, что спросишь о моём сне, хорошо?
– Хорошо, Лавушка, – легко соглашается Пламен. – Не скучай, я быстро.
* * *
С каждой новой встречей Наставник выглядит мрачнее, багровее.
– Ты слишком горячий, держись подальше, – просит он Пламенна. – Мне жарко и даже больно.
Долго молчит. В какой-то момент кажется, что он совсем утонул в своих думах. Или заснул.
Пламен с трудом сдерживает нетерпение. Наконец, Наставник начинает говорить. Как всегда – с середины фразы, такая уж его манера:
– Никто не знает, как мы стали разумными. Почему из миллионов сущностей только единицы обладают способностью мыслить и общаться? Я всё-таки считаю, что дело в композиции. Когда атомы выстраиваются в определенном порядке, а на вещество воздействует комплекс электромагнитных полей, температур и давления – оно перестаёт быть косной материей и переходит в новое качественное состояние. Мы становимся способными получать информацию, перерабатывать её и обмениваться. А потом – и создавать.