Голос Лайлы звучал все глуше, словно издалека.
– Келл… Слышишь меня? Не отключайся. Не отключайся.
«Бороться бесполезно, – произнес голос в голове. – Ты уже проиграл».
«Нет, – подумал Келл, – еще нет».
Он сумел поднести пальцы к неглубокому порезу на животе и нарисовать метку на треснувшем камне, но не успел прижать к ней камень: какая-то сила опрокинула его на спину. Тьма обволокла и потянула вниз. Келл боролся с магией, но она уже проникла внутрь и струилась по венам. Он попытался освободиться от ее власти, оттолкнуть ее, но это уже было невозможно.
Келл в последний раз вздохнул и провалился в забытье.
* * *
Он не мог пошевелиться.
Его опутывали черные нити и удерживали, придавив к земле. Чем больше он сопротивлялся, тем плотнее опутывала его тьма, высасывая последние силы. Голос Лайлы какое-то время слышался издалека, а затем и вовсе смолк. Келл остался в мире, наполненном тьмой.
Тьма была повсюду.
Но вот она стянулась в темное пятно, из которого вылепилась человеческая фигура. Рост, волосы, лицо, даже одежда – все было точно таким же, как у Келла, только человек этот был полностью гладким, блестящим и черным, как восстановленный камень.
– Здравствуй, Келл, – сказала тьма не на английском, не на арнезийском или махтане, а на родном языке магии. Келл наконец понял: это Витари. Он тянул, заманивал, придавал сил, одновременно ослабляя волю и питаясь его жизнью.
– Где мы? – спросил он хрипло.
– В тебе, – ответил Витари. – Мы становимся тобой.
Келл попытался вырваться из темных пут, но это было бесполезно.
– Убирайся из моего тела, – прорычал он.
Витари улыбнулся призрачно-черными губами и шагнул к Келлу.
– Ты долго боролся. Но время борьбы миновало.
Он подошел вплотную и поднес руку к груди Келла.
– Ты был создан для меня, антари, – пояснил он. – Совершенный сосуд. Я буду жить в твоем теле вечно.
Келл скривился от прикосновения. Он должен бороться. Ведь он проделал долгий путь и не может теперь сдаться.
– Слишком поздно, – выдохнул Витари. – Твое сердце – уже у меня.
При этом он надавил на грудь Келла кончиками пальцев и его рука прошла внутрь. Келл охнул, когда пальцы Витари сжали его бьющееся сердце. Чернота растеклась по изодранной рубашке, словно кровь.
– Все кончено, Келл, – сказал Витари. – Ты мой.
* * *
Дрожащее тело Келла лежало на земле. Лайла обхватило его лицо руками: оно горело. Вены на горле и на виске почернели, челюсти были крепко сжаты, и сам антари не двигался и не открывал глаза.
– Борись! – закричала девушка, когда он забился в конвульсиях. – Ты столько всего сделал и не можешь просто так сдаться!