– …такими, как ты, – закончил Ри.
– Что тут скажешь? Я один такой уникальный, – проговорил Келл, откидывая волосы со лба.
– Не один, – поправил Ри. – Есть еще Холланд.
Келл поморщился:
– Как раз собирался спросить. Что он здесь делал?
Ри пожал плечами и побрел обратно к ящику с элементами.
– То же, что и всегда. Доставлял почту.
Келл посмотрел на принца. Что-то здесь не так. Когда Ри лжет, он начинает нервничать, и Келл заметил, как принц переминается с ноги на ногу и постукивает пальцами по крышке ящика. Келл не стал больше допытываться, выбрал стеклянный шар с водой и положил его на ладонь.
– Ты чересчур стараешься.
Келл приказал воде двигаться, и она сначала закружилась внутри сферы, а затем завертелась маленьким смерчем.
– Но это действительно трудно, – сказал Ри. – То, что тебе магия дается легко, вовсе не значит, что это для всех просто.
Келл не стал говорить, что ему даже не нужно произносить слова вслух. Он просто мысленно обращался к воде, и она делала то, что он просил. Та же магия, которая присутствует в воде, песке, земле, огне, есть и в нем самом, поэтому для него управлять стихией так же естественно, как своими руками. А вот с кровью все иначе. Да и в ней та же магия, но кровь не подчиняется законам стихий – ею нельзя манипулировать, нельзя заставить ее течь быстрее или остановиться. Кровь обладает собственной волей, и с ней надо обращаться уважительно, как с живым существом, как с равным. Поэтому антари и стоят особняком. Ведь они умеют разговаривать не только со стихиями, но и с кровью. Но тогда как в работе со стихиями заклинания нужны только для того, чтобы сосредоточиться, настроиться, кровь слушается только команд. Ей нужно приказывать. И каждый раз, когда Келл открывал двери или залечивал раны своей кровью, он отдавал приказы.
– Какой он? – неожиданно спросил Ри.
Келл отвлекся от стеклянного шара, но вода по-прежнему в нем кружилась.
– Кто?
– Другой Лондон.
Келл замялся и покосился на магический столик у дальней стены. Как и магические доски из черного камня, которые висели по всему городу и служили для объявлений, этот столик передавал изображение. Но только не на камне. В его столешнице было углубление, наполненное водой. В ней отражались мысли, воспоминания и образы. Чаще всего такими столиками пользовались, чтобы поразмыслить над увиденным, а еще можно было поделиться с кем-то воспоминанием или картинкой – очень удобно.
С помощью столика Келл мог бы показать Ри другие Лондоны такими, какими видел их сам. Эгоистическая сторона его натуры хотела поделиться с братом, чтобы не чувствовать себя таким одиноким, чтобы кто-нибудь другой тоже увидел и обо всем узнал. Но Келл давно убедился, что людям на самом деле не нужны лишние знания. Они не приносят радости. К чему забивать голову тем, чем нельзя воспользоваться? Зачем мечтать о городах, в которых невозможно побывать? Что толку от этого Ри, который, несмотря на все привилегии королевской особы, никогда не попадет в другой Лондон?