Транспорт «Дениз бога», 7 сентября 1854 г., Сергей Велесов, попаданец
На трофейный угольщик я отправился по просьбе фон Эссена. Турецкую посудину спешно превращали в авиатендер; дело это требовало хозяйского пригляда, ведь теперь авиаторам предстояло действовать именно отсюда.
На «Морской бык» (так переводится с турецкого «Дениз бога») меня сопровождал эссеновский наблюдатель Кобылин. Летнаб был неразговорчив: он тяжело переживал «предательство» командира, который отправился в полет с Лобановым-Ростовским. И хмурился всякий раз, когда я щелкал тангентой, вызывая «Тридцать второго».
«Тридцать второй» – это теперь позывной прапорщика. Князь действительно лучше других освоил рации и пожинал заслуженные плоды.
Фон Эссена ждали над «Морским быком» минут через десять, делать было совершенно нечего. Я облокотился на ограждение мостика и принялся лениво озирать палубу.
* * *
Пароход «Дениз бога» (2500 тонн водоизмещение, 1200 индикаторных сил, порт приписки Измир) на поверку оказался не совсем угольщиком. Это был английский сухогруз, конфискованный турками с началом войны в каком-то из левантийских портов. Новые владельцы немилосердно обошлись с судном – два из трех вместительных трюмов, приспособленных под генераль карго, сделали насыпными. Сейчас они на три четверти завалены дрянным маслянистым углем из провинции Зонгулдак; в носовом, оставленном в первозданном виде, нашлось некоторое количество строительного леса – доски, брусья, бревна. Это было как нельзя более кстати: уже четвертый день на палубе «турка» стучали молотки и визжали ножовки. Сооружали пандус для гидропланов, а из остатков пиломатериалов сколотили трехъярусные нары для пленных англичан. Они сами и работали за плотников – после того как боцман Терентий Перебийвитер, приставленный приглядывать за работами, посулил поощрительные порции рома.
Баталерки отряда эта щедрость отнюдь не истощила: немало крепчайшего, черного, как деготь, пойла было взято на «Фьюриесе» вместе с другой провизией. Бочки с солониной, маслом и говяжьим жиром, кули сухарей, муки и гороха навалили на дощатые щиты, уложенные поверх груд угля. Подакцизный же товар – ром, джин, бренди – заперли в канатном ящике, приставив к нему матроса с карабином. Во избежание.
Более изысканные напитки отправились на русские корабли вместе с богатой обстановкой и столовым серебром кают-компании: боцманы с буфетчиками своего не упустили.
Не обошлось и без курьезов. В списке взятого на «Фьюриесе» добра фон Эссен обнаружил бочонок чистого спирта и немедленно наложил на него лапу. Мичман Арцибашев, занимавшийся на правах ревизора учетом и распределением трофеев, пытался спорить, но лейтенант и рта ему раскрыть не дал. «А вот кончится газолин, мне что же, на Духе Святом летать? Нет уж, голубчик, мотор силой молитвы не заведется, ему горючку подавай! А этот спиритус вини – милое дело, девяносто пять оборотов, готовое топливо! Развести на треть керосином, касторки в маслобак – лети, не хочу!»