В этот будний майский день пляж был пустынным, и Насте казалось, что и песок, и море с бледно-голубой балтийской водой — все это принадлежало только им. Настя никогда не видела холодного северного моря. Слово «море» всегда вызывало в ее памяти жгучие лучи солнца, жестяной шелест пальмовых листьев на жарком ветру, лед банки «Спрайта» и белозубую улыбку смуглого бармена.
Здесь все было иначе. Белый песок приятно холодил босые ступни, бледное море напоминало девушку, еще не успевшую прийти в себя после долгой зимы. Небо было почти такого же цвета, как и море, а на горизонте они сливались в голубой дымке.
Настя и Дмитрий нашли старую, покосившуюся лавочку и долго сидели на ней, обнявшись, глядя на невысокие волны с белыми гребешками пены.
— Я служил в армии на Кольском полуострове, — рассказывал Дмитрий, — в ракетных войсках. Там не было ничего, кроме моря и неба. Ощущение абсолютной пустоты и незащищенности. Говорят, некоторые от этого сходят с ума.
— Но ты ведь не сошел? — улыбнулась Настя.
— Да, моя психика оказалась довольно устойчивой. Хотя, как сказать? — после небольшой паузы произнес Дмитрий. — Именно там я перестал видеть цветные сны.
— Как это? — удивилась Настя.
— До армии мне снились очень яркие сны, с музыкой, иногда с полетами. А после вообще сниться перестали.
— И сейчас не снятся?
— Редко и всегда черно-белые. Я иногда завидую тем, кто не утратил эту способность, и чувствую себя сейчас обделенным. Вот скажи, тебе же наверняка цветные сны снятся?
— И еще какие! — не без гордости ответила Настя. — Совсем как тебе раньше, с музыкой, с полетами. Слушай, а может быть, все еще вернется к тебе? И ты опять будешь видеть яркие сны.
— Не думаю, — вздохнул Дмитрий, — и потом, это самая ничтожная из всех моих потерь. Чего уж горевать о снах, когда жизнь течет, как песок между пальцами.
Два дня промелькнули, как один из тех ярких снов, о которых говорил Дмитрий. На третий день сон стал черно-белым. Солнце с самого утра отказалось появляться на небе. Вместо него показались тяжелые серые облака, к середине дня зачастил мелкий нудный дождь из тех, которые могут тянуться сутками.
С Дмитрием тоже что-то случилось. Его лицо словно потухло. С самого утра он выглядел напряженным, чем-то обеспокоенным. На Настю навалилось непреодолимое чувство вины, она вдруг почувствовала, что мешает Дмитрию, и он не знает, что с ней делать дальше.
— Слушай, — сказал Насте Дмитрий после завтрака, когда мыл чашки, а она сидела в кресле, пытаясь читать газету, забытую кем-то из его гостей, — меня беспокоит одна вещь. Может быть, конечно, это не мое дело, но, поскольку я тебя старше, то считаю своим долгом позаботиться и об этом.