Алеста подошла к нему, когда он обработал три доски и хотел взяться за четвертую – сначала постояла молча, затем поняла, что внимания на нее обращать не собираются, обошла Баала спереди и с решительным выражением лица заговорила:
– Ты… утром… Меня неправильно понял. Я хорошо отношусь к мужчинам, я их уважаю.
Тьфу ты, – он недобро улыбнулся, – она еще оправдывается. Не хочет, чтобы он считал ее виноватой.
– Да наплевать мне.
– Нет, дай я скажу. Те мужчины, что живут в лесу, – они на самом деле «дикие», понимаешь? Они ловят нас и издеваются…
– В смысле, трахают? Большинству нравится.
– …держат на привязи, обходятся, как с рабынями…
Как и вы с ними в пределах Стены, видимо.
– …не уважают, не лечат, если заболеваем, только бьют…
Ну, надо же, как страшно.
Будь он поглупее, и сам бы рад наколотить такую вот клушу. Да вот только совесть, и рука не поднимется.
Вслух же Баал сказал другое:
– Иди уже. Приготовь что-нибудь на обед. Должна же быть с тебя какая-то польза.
И Аля ушла. Все еще полная намерений отстоять свою девичью честь и разочарованная, оттого что не вышло.
Он ухмыльнулся, глядя ей вслед, и снова взялся за пилу.
А перед обедом заглянул к Лохудре:
– Никого не видела?
– Нет. Ночью спокойно было.
– Утром тоже?
– Я бы сказала.
Регносцирос переступил на крыльце, задумчиво пожевал губы.
– А ты, я слышала, пилишь чего?
– Тебе какое дело?
– Никакого.
Он помолчал. Она заговорила вновь.
– А ты один живешь? Кажется, я женский голос сегодня слышала.
Черные глаза недобро прищурились, зло сверкнули:
– Хочешь сплетни собирать, езжай обратно в город.
«А иначе без жратвы останешься», – прочитала соседка по лицу и тут же примирительно залепетала:
– Да я так спросила, ты не это… Никого не видела, никого не слышала. А увижу – скажу.
Регносцирос на прощание фыркнул, как разъяренный бык.
– Значит, говоришь, в лесу мужики совсем-совсем «дикие»?
Алеста молчала. Наварила мяса, потушила овощи, выложила все это ему в тарелку с высокими бортами и теперь сопела, не желая отвечать.
А его так и подмывало ее подразнить – не унималась злость.
– Так, может, если бы вы их приласкали, они бы и «дикими» быть перестали? Не пробовали?
«Пробовали, – зло сверкнули карие глаза, – не помогает».
– А то ведь, – скалился Баал, – от ласки любой мужик шелковым станет. Просто погладить надо правильно и там, где надо. Главное, понежнее.
Обед получился вкусным, наваристым – ему по душе. Балык на кости сочным, бульон ароматным, овощи пряными, почти что ресторанными – точно, хорошая хозяйка, прямо жаль, что «повернутая».
Далось ему это слово – лесбиянка. Видать что-то задело внутри, и потому непривычно желчная ирония так и лезла наружу.