Лицо у него в такие минуты сосредоточенное, между бровей глубокая морщина, губы сжаты, весь мир отходит на задний план. Все, что ни делает он, в то мгновение превыше всего. Может быть, поэтому и получается у него отлично: инструмент как игрушка, на всех поделках печать красоты, законченности и изящества.
Сделает, протянет в руке, полюбуется и вдруг весь расцветет в улыбке. Рад. Доволен.
- Во-о! Вещь!.. - скажет тихонько, пот со лба вытрет, руки в карманы и пошел гоголем, такой удовлетворенный, что без улыбки и смотреть на него нельзя.
А через пять минут, смотришь, опять работу нашел.
Когда Сереге поручили охранять Зотова, он стал его неотступной тенью. Когда мы переезжали, на Иванова возложили обязанность завхоза. Такой тщательности сборов, упаковки и перевозки могла позавидовать целая транспортная контора. Добросовестность и трудолюбие Сереги стояли вне критики. Как и товарищеский долг.
На новом месте Серега Иванов имел где приложить руку. Не успели мы поставить палатку, как он начал приделывать тамбур, потом ладил какие-то полочки и жерди у печки, сделал перегородку, порожек. Потом занялся окнами, обложил палатку снегом, облил снег водой. А затем, сделав все это, сел и задумался.
- Ты о чем? - спросил Смыслов, который с полувзгляда понимал своего друга Серегу.
- О бане.
Смыслов сел рядом и тоже задумался. Они молчали минут пять.
- Ну?.. - обернулся к нему Серега.
- А что? - сказал Смыслов. - Можно…
В общем, они на второй уже день после работы пошли в лес, поплевали на ладони и начали рубить и катать бревна. Под баню выбрали площадку пониже палатки, у самой реки. Очистили снег и положили на землю первый венец.
Бычков подошел, посмотрел и неодобрительно покачал головой.
- Место плохое, - сказал он.
- А чем?
- Вода близко. Всякие фокусы могут случиться.
- Чудак! Нам как раз и нужна вода, мы ведь баню-кухню делаем, - зачем же бегать от реки?
- Смотрите сами. Я советую повыше ставить, в лесу. А уж если здесь, то делайте на столбах.
Тогда надо пол стелить. Так не пойдет. Холодно будет, да и досок у нас нет. Лучше с земляным полом. Настил - и всё.
Через месяц баня стояла, как игрушка. Мы в нее могли все переселиться, если бы уже не привыкли к палатке. Но Саша, к общему нашему удовольствию, перенес туда свои кухонные запасы и освободил место для второго стола. В бане поставили камелек, бочку и все прочее. Мы с благодарностью пользовались ею несколько раз.
Но торжества продолжались недолго.
В середине зимы, когда под пятидесятиградусным морозом стонала земля и даже привычные к холоду куропатки зарывались перед закатом солнца поглубже в снег, мы с Сашей сделали в своей рабочей тетради следующую запись: