- Здесь жить пока останемся. Видишь, дом построили.
- Хороший хата. А зачем тайга жечь собрался? Твой дым знаешь где слышал? Далеко-далеко! Думал, костер большой кто палит, лесной пожар весной не бывает. На дым пришел сюда. Бери теперь шкура, давай мука и патрон. Матвейка скорей идет в горы. Женщина помирай, ждать нельзя никак.
- Муки дадим и соли дадим. А патронов у нас нет.
- Как нет? И ружья нет, да? Ой-ой, как плоха! Чем жить будешь?
Он долго качал головой и рассматривал хозяев. Он так и не понял, что это за люди.
На другое утро колонисты помогли ему навьючить на оленей два мешка муки, насыпали в котомку соли и проводили гостя в обратный путь.
Тюки со шкурами Шахурдин взять отказался категорически. Гостеприимство и доброта колонистов и радовали его, и пугали. Он все еще силился определить, кто они такие. «Дурной купец», - бормотал он, имея в виду чернобородого Федосова, который сказал, что платы за муку и соль он не возьмет.
А через две недели Ведикт Шахурдин появился снова. Он открыл дверь и запросто вошел в комнату, улыбаясь своим старым знакомым.
- Здравствуй, лючи. Матвейка опять по свой тропа пришел, хороший весть принес. Орочель спасибо тебе прислал, детка на ноги поднял, смеяться стал. Кочуем на новый место, к вам близко-близко, два дня ходи по тайга. Сосед, а?
- Оленей где достал? - спросил его Федосов.
- Менял у якутов. Шкурка выдра отдал, белка много-много. Два десятка хороший олень взял. И патрон мало-мало добыл, уже три медведь повалил.
На этот раз Шахурдин приехал только из-за колонистов. Он беспокоился, как они живут без ружья и без мяса, и решил выучить их ловить рыбу и зверя. Хотел отплатить добром за добро.
Наговорившись, он лег на разостланную парку, долго ворочался с боку на бок, но так и не заснул.
- Пойду за дверь, - сказал он, подымаясь. - Там посплю.
Федосов видел в окно, как возле леса вспыхнул костер. Шахурдин нарубил веток стланика, сделал что-то вроде стенки из веток, подстелил хвою под себя и уселся лицом к костру, уставившись сонными глазами на огонь. Потом склонился на бок, прилег на ружье и уснул.
Утром его у костра не оказалось. Через час Шахурдин явился и принес десятка три мальмы, хариусов и двух глухарей.
- Стрелял? - спросил Величко.
- На глухарь патрон жалко. Силок поймал. Хочешь, покажу?
У Оболенского заинтересованно блеснули глаза. Он проявил отеческую заботу о Матвейке, накормил его и потом увел в лес. Корней Петрович решил пополнить свои охотничьи знания.
Вечером они пришли из тайги с богатой добычей. Оболенский нес четырех больших рябчиков-каряга, Щахурдин - еще одного глухаря и полинявшего зайца. Охотники были оживленны и выглядели большими друзьями.