— Так, ясно. — Саша оглядел товарищей. — Тогда диспозиция такая. Дан следит за своими приборами, Борис на вахте, остальным спать. За Борисом дежурит… Михаил, потом я, дальше по ситуации. Дан, тебе сон сейчас нужен?
— Обойдусь.
— Ну и ладно. Отдыхаем и ждем… развития событий. Посмотрим, кто кого перетерпит.
Сон не шел, несмотря на то, что прошло уже более полутора суток с тех пор, как он спал в последний раз. Тело требовало отдыха, но мозг упорно отказывался соглашаться с этим. Трошин знал, что организм, когда это будет надо, легко скинет внешние признаки усталости и будет действовать на пределе эффективности. Не потому, что многолетние тренировки превратили его и других членов Команды в сверхсуществ — просто Дан сказал, что позаботится об этом. А раз сказал, значит, сделает. Коротышка наверняка немало скрывает и имеет, конечно, на это право, но до сих пор он делал все, что обещал.
И еще не давала покоя одна мысль — она крутилась где-то на уровне подсознания, никак не желая оформляться во что-то конкретное и также упорно отказываясь раствориться и исчезнуть без следа, как и положено всякой незначительной мысли. Скорее всего это было что-то важное… но что? Какие-то слова Лигова породили ее, слова, которые сейчас Саша никак не мог вспомнить. Что-то о далатианах, что-то сказанное вскользь, мимоходом — и при этом очень-очень важное.
Снова и снова Саша прокручивал в голове все, что говорилось в этой комнате, и никак не мог установить, что же именно его насторожило. Или ключевая фраза была произнесена раньше — тогда где? На базе, на даче, в лесу… по дороге или еще раньше, на яхте? Нет, не в лесу и не на яхте, фраза точно касалась далатиан, а о них он впервые услышал на даче. Может, там? От бессилия он готов был заскрежетать зубами… и чем больше старался вспомнить, тем больше убеждался, что это ему не по силам.
— Вам надо отдохнуть, Александр, — услышал он тихий голос. — Позвольте, я помогу.
Саша хотел было отвергнуть помощь, но не успел — подвело тело, не желавшее сейчас, в период относительного покоя, мгновенно подчиниться мозгу. А уже в следующее мгновение рука Дана прикоснулась ко лбу, от нее исходило слабое, чуть заметное тепло — и Саша сразу провалился в сон, глубокий, без сновидений.
— Кэп! Кэп, очнись! Дан, твою мать, ты что с ним сделал?
— Ничего я с ним не сделал. Обычный глубокий сон.
— Тогда почему он не просыпается? — Это голос Лики. Взволнованый.
— Да он давно проснулся. — А это Борька. Голос звучит пренебрежительно и со смешком. — Кэп умный человек. Знает, что, если его разбудят, сразу придется что-нибудь делать.