Правда, я заметила, что если человек не чистый гений, то гарвардское образование для него постоянная обуза. Дело не в том, чему они там научились, а в том, что они о себе после этого думают – тяжкая ноша быть гарвардцем; аура, атмосфера, проблемы с произношением, нежные воспоминания о Чарльз-ривер[335]. От этого они становятся похожими на детей, носятся по коридорам рекламных агентств, так что их галстуки развеваются следом за ними. Из-за этого им приходится терпеть отвратительную еду и дешевую мебельную обивку Гарвардского клуба, лишь бы только произвести впечатление на невинную молодую девичью душу величественным источником их бакалаврской степени.
У Чарли был гарвардский синдром. Учился и закончил Гарвард он средненько, но всегда чувствовал свое превосходство надо мной с моей «Фи Бета Каппой»[336] из захудалого деклассированного Барнарда. Он верил, что в Гарварде его осенило аристократизмом, и, несмотря на все неудачи, постигшие его в мире, он остается (следующее слово должен пропеть дуэт Колнера и Салливана) гарвардцем.
Чарли обычно спал до полудня, потом вставал и завтракал в одном из молочных ресторанов, сохранившихся от прежних дней, когда иммигранты селились кучно. Два раза в неделю он заставлял себя вставать в девять и ехал на метро в центр в музыкальную школу, где давал уроки игры на фортепьяно и дирижировал хором. Деньги он зарабатывал мизерные и жил главным образом на дивиденды от капитала, полученного от отца. Он ужасно скрытничал, если заходила речь о его доходах, словно это была какая-то грязная тайна. И тем не менее я всегда считала, что если бы не скаредность, то жить он мог бы не так скудно, как жил.
Однако в его семье был один грязный секрет, и, может, поэтому вопрос о деньгах был для него таким деликатным. Семья Чарли разбогатела усилиями его дядюшки Мела – знаменитого танцора, лже-БАСПа[337], который проскользил по бальным залам все тридцатые годы в патентованном парике-накладке с подправленным носом и женой-шиксой – танцовщицей. Мел Филдинг всю жизнь посвятил тому, чтобы сохранить в тайне свое еврейство, и он согласился поделиться богатством с семейством на том условии, что они своим носам тоже сделают пластические операции и изменят фамилию с Фельдштейн на Филдинг. Чарли отказался ремонтировать нос, однако новую фамилию принял. Отец Чарли ампутировал себе полноса (в результате он стал похож на еврея со смешным маленьким носом). Но главное состояло в том, что Фельдштейны оставили Бруклин и переехали в Бересфорд[338] в позолоченное гетто, в псевдозамок на Сентрал-парк-уэст.