Майкла поразила ее настойчивость. Сейчас она стояла прямо перед ним, изучая его. Она была почти шесть футов ростом, и он видел, что каблуки ее не очень высоки. До него снова долетел лесной аромат ее духов. Контролируемая дикость плескалась на дне ее глаз, и сейчас женщина не представляла никакой угрозы, но Майкл был уверен, что это лишь затишье перед бурей. От этого ощущения ему захватывало дух, перехватывало дыхание. Казалось, рядом с ним находится нечто почти потустороннее, и ему пришлось напомнить себе, где он находится. Сейчас было особенно трудно забыть о своем задании, а ведь то была ответственная миссия, малейшая ошибка в которой могла оборвать его жизнь еще до полуночи.
— Я не уверен, что я такой уж благородный, — ответил он, и на этот раз ему пришлось отвести свой взгляд от ищущих глаз женщины, потому что он боялся, что они разглядят в нем слишком много.
— Смирение не отменяет благородства, — ответила Франциска, которая уже едва ли не дышала им. Голос ее изменился, в нем послышались интонации девочки, которая, должно быть, мечтала встретить принца на белом коне…
— Боже, где ты была? — послышался чей-то голос. — И кто это? Незваный гость, я полагаю?
Это был именинник в компании двух мужчин, которые беседовали с фройляйн Люкс, когда Майкл подошел к ней впервые. На них обоих были черные костюмы со значками свастики на лацканах пиджаков. Они носили одинаковые белые рубашки и черные галстуки. Один из спутников именинника, как Майкл помнил, обладал хриплым голосом, волосы у него были темные и слегка вились, а глаза казались запавшими и жестокими, как глаза прирожденного головореза. Другой же выглядел более интеллигентным, носил очки в проволочной оправе, а его рыжевато-каштановые волосы слегка поредели с возрастом. В целом он напоминал обеспокоенного бухгалтера, у которого не сходятся счета или который потерял ключ от сейфа, где хранятся ценности клиента.
Именинник являл собой грозную фигуру. В этом полярно-белом костюме его и без того широкие плечи, казалось, раздавались на пять футов в ширину. С Майклом он был примерно одного роста — шесть футов и два дюйма. На макушке волосы его имели небольшую проседь, похожую на снежный колпак огромной скалы. Впрочем, седина выделялась только вблизи — издали ее не было видно из-за очень короткой стрижки. У него было круглое лицо и полные щеки, как у херувима, а широкий рот кривился в мальчишеской усмешке. Холодные бледно-голубые глаза тоже усмехались, только в них не было и намека на юношеский задор — в них сквозила неприкрытая угроза.