И хотя герр Риттенкретт не сдвинулся ни на дюйм, Майкл ощутил, как тело его подалось назад.
Музыка все играла и играла. На потолке лица умерших правителей тоскливо взирали на праздник живых.
Риттенкретт медленно высвободил из легких воздух.
— У меня есть к вам всего один вопрос, майор, — сказал он. — Ответьте на него предельно честно.
— Задавайте, сэр.
Заснеженная голова Риттенкретта кивнула. Одна рука медленно протянулась к локтю Майкла, голубые глаза сверкнули.
— Вы хотите мороженное и торт?
— Да, — улыбнулся Майкл, не позволив себе выдохнуть с облегчением. — Не отказался бы.
— Росс, иди, принеси ему угощения, — распорядился Риттенкретт. Его приказ отправился в воздух и был подхвачен одним из его спутников — тем, чья наружность казалась бандитской. — Думаю, нет нужды расспрашивать, с каким двойным или даже тройным рвением вы давали отпор противнику, как и о том, что вы с товарищами пережили. Никакого ответа не нужно — он написан на вашем лице. В противном случае я бы вряд ли вам поверил, верно? — он усмехнулся. — Франциска! Почему твой новый друг еще не в звании полковника?
— Я собиралась задать ему тот же вопрос, — она плавным движением обвила рукой талию Майкла.
— Уже достаточно талантливых и способных полковников, — ответил волк из своей клетки. — Я предпочитаю быть ближе к действию.
— Ах! — воскликнул Риттенкретт. — Слова человека, который поистине достоин быть полковником. А ваш акцент… это…
— Вестфальский, — ответил Майкл. — Я родился в Дортмунде, сэр.
— Мне приходилось бывать в больнице Хадамар там. Ужасно, что ваш славный город так пострадал от бомбардировок. Но очень скоро все восстановят, за это могу ручаться. Полагаю, вы были здесь прошлой ночью? Во время воздушного налета?
— Был, да, — было около одиннадцати часов, когда завопили сирены, и Майкл пребывал в постели, приходя в себя после долгой дороги. Он спустился в подвал с другими гостями — там было, быть может, семьдесят человек или около того. Огни мерцали, по стенам и полу разливалась неприятная вибрация, ощущались угрожающие толчки. Некоторые из женщин начали рыдать, держа на руках детей, однако обошлось без жертв: бомбардировщики оставили кратеры от бомб и выжженные пожарища в другой части города.
— Готовьтесь к худшему, — предостерег Риттенкретт, больше не улыбаясь. — Но не бойтесь. Наши мужественные офицеры люфтваффе оказывают должный отпор налетчикам. Я знаю, что у них еще есть козыри в рукаве, в этом можно не сомневаться.
— Я не боюсь, — ответил Майкл. Козыри в рукаве? Ему не понравилось, как это звучало. — У меня максимальная степень доверия к военной авиации, и я знаю, что в конечном итоге она уничтожит наших врагов, — он решил добавить. — Если фюрер говорит, что это произойдет… так оно и будет.