Майкл уставился в пол в пространство между собой и носками белых ботинок.
— Мне достаточно будет просто вернуться в гостиницу, если это часть вашего предложения.
— О, разумеется. А Франциске уже пора. Иди, дорогая. Хватит расстраивать меня.
Женщина, ни сказав в ответ ни слова, покинула помещение.
… Они ехали в длинном черном «Мерседесе», над фарами которого были установлены нацистские знаки. Зигмунд сидел за рулем, Майклу досталось сидение спереди, а Росс и Риттенкретт ехали сзади. Голова Майкла была чуть затуманена. Он открыл окно, насколько это было возможно, и подставил лицо холоду. В свете фонарей кружились редкие снежинки. Или же это был пепел?..
Риттенкретт пожелал ему спокойной ночи перед входом в гостиницу.
— Ты ведь понимаешь, — добавил он, прежде чем Майкл покинул автомобиль. — Ценность работы, которую делает Франциска?
— Я не сомневаюсь, что ценность ее велика.
— О, да. Поэтому я настоятельно рекомендую тебе, майор, не пытаться увидеться с ней снова. Это действительно мешает ее ценной работе. Ты это понимаешь? Справишься с этим? — он продолжил, не дождавшись ответа, и на этот раз его голос был острым, как лезвие бритвы. — Ты ворвался на мой день рождения, выставил меня в неудобном свете перед множеством людей, задурил голову Франциске и отвлек ее от ее обязанностей. Поэтому предупреждаю: если я узнаю, что ты снова мешаешься у меня под ногами, я забуду, насколько ты хороший солдат и какую службу сослужил для Рейха — я проведу тебя через дверь, через которую тебе никогда не захочется проходить. И торта с мороженным там не будет, помяни мое слово. Но я уверен, что ты не настолько глуп, поэтому, скорее всего, это наша последняя встреча. Удачи тебе в твоих будущих сражениях, майор. Хайль Гитлер!
Майкл отсалютовал в ответ с небольшим энтузиазмом и вышел из машины.
«Мерседес» отъехал.
Майкл направился в свой номер, принял холодный душ и растянулся на кровати. Простыни были свежими, но аромат Франциски, казалось, все еще витал по всему номеру. Ею пропитался весь воздух здесь. Неудивительно, подумал он, этот запах впечатался не только в мою одежду, но и в мое тело — неважно, как сильно я старался смыть его с себя.
Но в глубине души он признавался себе, что не хотел смывать с себя ее аромат…
Уснул он, возможно, около полуночи, и практически сразу его разбудил телефонный звонок, от которого он тут же вскочил.
— Алло?
На том конце провода была тишина, и Майкл ждал, пока звонивший ее нарушит.
Пытаясь говорить приподнятым голосом, она все равно не могла скрыть снедавшую ее печаль.