Следом, растягивая губы в довольной усмешке, неторопливо вышел Угорь — голый по пояс и безоружный. Проследив взглядом за кинувшейся в сторону девушкой, он довольно хмыкнул, проигнорировал улюлюканье выглянувших из трюма пиратов, поправил немного растрепавшиеся во время недавней борьбы волосы и лениво двинулся следом, напоминая сейчас сытого кота, спокойно играющегося с перепуганной мышкой, которой просто некуда бежать.
Девушка, снова вскрикнув, отчаянно заметалась по палубе в поисках спасения, но повсюду натыкалась на ухмыляющиеся рожии сальные взгляды пиратов. Она кинулась влево, вправо, избегая жадно протянутых рук. Судорожным движением прижала разорванный лиф к груди, пытаясь удержать то, что от него осталось. Лихорадочно заозиралась, с надеждой посмотрела на прикованных людей, которые могли бы ее защитить, но увидела, что им сейчас все равно, что с ней сделают, и едва не расплакалась, не найдя ни в одном из взглядов ни понимания, ни сочувствия. Словно на статуи смотрела — пустые, холодные и равнодушные. Наконец, она решила, что лучше кинуться за борт, чем стать игрушкой в руках пиратов, и с тихим всхлипом бросилась в сторону кормы. Как раз туда, где неподвижной колодой лежал могучий южанин, с бессильной злостью следящий за приближением Угря.
Кратта, судя по всему, ничуть не встревожил бег пленницы к прикованному рабу. Он равнодушно перешагнул через несколько безвольно разлегшихся тел. сделал знак своим людям не вмешиваться и медленно, уверенно двинулся за ней.
Даст глухо застонал и дернулся снова, но тщетно - невидимая сила властно надавила сверху и не позволила даже пошевелиться. Он только и мог видеть, что темное небо над головой, кусок обшивки со следами пальцев Вэйра, да самого Вэйра, неподвижно сидящего рядом и смотрящего в никуда, словно происходящее его никоим образом не касалось.
Девушка, добежав до скамьи, внезапно запнулась и, потеряв равновесие, рухнула прямо на распластавшегося южанина. На него мельком взглянули крупные голубые глаза, прелестное личико, ноздрей коснулся аромат ее длинных волос, сверкающих в свете первых звезд настоящим золотом, а потом... потом вдруг что-то случилось. То ли с ним. То ли вообще в мире. Потому что сумасшедшая тяжесть, давящая на грудь и не дающая пошевелиться, неожиданно куда-то исчезла, а чей-то ровный голос сухо произнес:
- Не тронь.
Даст ошарашенно замер, подняв голову и увидев, что Бэйр, наконец, очнулся от странного оцепенения, отвернулся от взволнованно плещущегося моря, от которого все последние часы не мог оторвать взгляда, и пристально посмотрел на удивленно остановившегося Угря. Причем лишь взглянув на бледное, неподвижное, страшновато изменившееся лицо юноши, в котором, кажется, не осталось прежних черт, южанин внутренне содрогнулся: на миг ему померещилось, что потемневшие, как море, глаза полыхнули двумя синими молниями. Особенно когда он чуть опустил взгляд и странным долгим взором окинул сжавшуюся у его ног заплаканную девушку. А потом все тем же ровным, страшновато помертвевшим голосом повторил: