- Итак? - поторопил замолкших адептов лер Легран. - Есть тут хоть один человек, кто желает отдыхать в выходной вместо того, чтобы до самой ночи писать конспект "Земляного Дела"?
Адепты судорожно вздохнули, в красках представив себе трехтомник какого-то древнего мага, способного коренным образом испортить им жизнь. Затем с отчаянием переглянулись и обреченно поникли: нет, ничего им больше не светит, кроме жесткого табурета, зажженной лучины и больной головы, которой придется за один лишь день одолеть проклятый труд трижды проклятого писаки.
- Что ж, - притворно вздохнул эльф, который, конечно же, давно прочел их невеселые мысли. - Очень жаль. В таком случае...
Айра, подавив тяжелый вздох, поднялась, встав в один ряд с провинившимися соседями.
- Сидите, леди, - краешком рта улыбнулся учитель, даже не посмотрев. - Вас это не касается.
- Касается, лер, - тихо отозвалась девушка. - Это и мой класс тоже.
- Вашей вины в том, что случилось, нет.
- Вы правы. Но, быть может, я смогу немного смягчить им наказание?
Лер Легран удивленно обернулся.
- Что вы сказали?
- Что я готова.
Он странно наклонил голову и вдруг отлепился от подоконника, а потом откинул за спину длинную золотистую прядь и вкрадчиво поинтересовался, глядя прямо в глаза:
- К чему?
- Ответить на ваш вопрос, - твердо сказала Айра, чувствуя, как от двусмысленного тона кровь бросилась к щекам. - Вы ведь пообещали освободить их от конспекта, если кто-то ответил на первый вопрос, который вы задали?
- Верно, - промурлыкал эльф, стремительно сделав несколько шагов навстречу. - Значит, вы знаете ответ?
Айра сглотнула, во всей красе увидев его прекрасное лицо, полное какого-то торжества и необъяснимого предвкушения. Он подошел так близко, что она снова едва не задохнулась от вкусного запаха, источаемого его кожей и волосами. Чуть не зажмурилась от игриво переливающихся на солнце волос, едва удержалась от дрожи, когда по телу пробежали холодные мурашки. Потом ощутила на себе пронизывающий взгляд и... неожиданно разозлилась. На него - за то, что так красив и безумно привлекателен, на память - за то, что продолжала услужливо возвращаться к тому видению, отчего ее снова бросало в трепет. На дураков, которые потом даже спасибо не скажут. И, особенно, на себя - за то, что так легко поддается эльфийским чарам.
-...увы, дитя мое, - печально известил ее внутренний голос. - Не ты первая, не ты последняя, кого привлекла красота эльфа. И не только о тебе сложена песнь Одиночества, в которой несчастные влюбленные кидаются в прорубь, лишь бы забыть о мимолетной встрече со своим идеалом. В нашем мире немало полукровок, милая. Поверь, это горе нередко случается с красивыми молодыми девочками. И ты станешь просто еще одной матерью ребенка смешанной крови.Но никогда ты не сможешь вернуть его отца. Никогда не сумеешь объяснить, что он для тебя значит: эльфы слишком далеки от нас и слишком непостоянны. Даже если бы вы пробыли вместе больше, чем одну ночь, он все равно бы ушел - через месяц, через год или два... а может, и больше, и тогда о вас сложили бы легенды.Но он ушел бы - когда ты стала бы старше и не такой чистой, как сейчас. Ибо для Высокого Народа нет тех рамок, что ставим себе мы. Они - НЕ люди. Им чужда жертвенность и отказ в мимолетных желаниях. Да, они живут дольше и свободнее, чем мы. Они редко отдают. Чаще просто берут то, что считают нужным. Однако именно этим мы их превосходим. Потому что ни один эльф не будет по-настоящему любить женщину, когда она утратила способность к материнству... на этот подвиг, дитя, способен только тот, кто действительно светел душой. И кто умеет отдавать всего себя той, что подарила ему радость истинного отцовства...