После душа он достал папочку с документами отца. Бабка давно уже капала на сознание, всю плешь переела этими бумагами. Когда-то, в классе седьмом- восьмом, копался в них, ничего интересного не нашел и с тех пор не заглядывал. А тут вдруг захотелось...
Едва он расположился на тахте, как в дверь постучали, и сквозь щель на него уставилась Лариса. Он кивнул, и Лариса, жеманно поводя плечиками, вплыла в комнату. Высокая и длинноногая, в трехъярусной вычурной юбочке до колен, она казалась балериной, одетой для участия в каком-то эстрадном ревю. Молния на спине никак не застегивалась. Заломив за спину свои красивые тонкие руки, Лариса дергала за поводок, кося на Николая яростно-прекрасными фиолетовыми глазами. Николай отодвинулся, она присела рядом, наклонилась и поцеловала в ухо. От нее шибануло сладкой смесью духов и вина.
— На свидание? — полюбопытствовал Николай.
Лариса закатила глаза, что должно было означать: о, если бы!
— Так плохи твои дела? — засмеялся он.
— Я, можно сказать, в трауре, а ты ничего не замечаешь,— сказала она игриво.
— В трауре?! По кому?
— По соседу своему.
— Хм, но я пока еще жив, милая.
— Для кого-то жив...
Лариса повернула на него пылающий глаз и прищурилась — насмешливо, озорно, вызывающе. Ее ярко накрашенный рот раскрылся, блеснули зубы, она поцокала языком.
— Для кого-то,— повторила многозначительно и засмеялась.— Вадим мне все рассказал, про твои деревенские подвиги, вот!
— Вадим?! Олух царя небесного! Шею ему сверну!
— Но, но, но,— погрозила Лариса,— он мой муж! И шея его мне еще пригодится, тем более сейчас, перед отпуском. Надеюсь, отпустишь? У нас путевки с десятого июля.
— Не отпущу, а уволю! Таких оболтусов еще не знала природа!
— Но он твой друг, вы же вместе учились.
— Это не дает ему права...— Николай хотел сказать «обливать человека грязью», но почему-то не сказал.
Лариса искоса внимательно следила за его лицом.
— Значит, Вадим не врал...— сказала она с грустью.— А я-то думала...
Николай рывком затянул молнию у нее на спине. Лариса чуть помедлила, нехотя, как-то устало поднялась и, вздохнув, отошла к двери. Прислонившись к косяку, она постояла, молча разглядывая Николая, потом сказала:
— Останемся друзьями? Да, Коленька?
Николай невольно осклабился. Да, Лариса имела на него некоторые права: в прошлом году летом, когда Аня с Димкой жили на даче у стариков, а Вадим торчал в институте, случился у них грех, и с тех пор при каждом удобном случае Лариса оставляла дверь приоткрытой, а Николай как бы нечаянно забредал к ней. Теперь даже подумать о чем-то таком было невмоготу.