- Это да, - кивнул Булатников. - как обычно, мы первые, вы - за нами! Полундра!!!
И он без предупреждения вскочил в полный рост и бросился к входу на мостик. Воздушные пехотинцы кинулись за ним. И легли все как один под пулями британцев.
- Солдаты, вперёд! - не дал нам опомниться Антоненко. - Вперёд!
Мы пробежали по коридору, всё ещё затянутому пороховым дымом, и обрушились на не успевших зарядить мушкеты британцев. Стрелять не стали, пустили в дело штыки. Схватка была очень короткой, но яростной. На мостик мы ворвались окровавленные и злые что твои черти. Кажется, капитан и офицеры дредноута пытались сдаться нам, но мы никого не щадили. В этот момент мы были более зверьми, нежели людьми, а звери жалости не знают. Хищные опьянённые кровью звери. И единственное, что делает нас людьми - это способность раскаиваться и мучится совестью после, ну и конечно, кошмары, преследующие долгими ночами.
- Что теперь, господин штабс-капитан? - спросил у Антоненки подпоручик Эбергард-Шютц.
- Отходим к стрелковой галерее, - приказал тот, - и дожидаемся батальон. На "Гангут" вернёмся все вместе.
- Есть, - ответили мы.
Мы отступили к стрелковой галерее, следуя тем же стрелкам, какие были и на "Гангуте". Правда, никто из нас не разумел английского, и ориентироваться приходилось по кровавым следам и нашим представлениям о языке бриттов. Бросать тела воздушных пехотинцев и наших солдат, павших при штурме мостика, очень не хотелось, однако тащить их с собой через весь дредноут не представлялось возможным. Тем более, что враг мог атаковать нас в любой момент. Британские офицеры и сержанты должны были привести своих солдат в чувство и организовать нам сопротивление.
- Что с Булатниковым? - спросил у Антоненки майор Губанов, когда мы вернулись на стрелковую галерею. Остальной батальон уже был тут, ждали только нас.
- Убит, - ответил штабс-капитан, - как и вся ландунгс-команда. При штурме мостика.
- Понятно, - кивнул командир. - Что с мостиком?
- Офицеры оказали сопротивление и были убиты, - отрапортовал Антоненко, - машинерия уничтожена.
- Ясно. - Губанов вскинул руку с окровавленным тесаком и дал отмашку, чтобы экипаж опускал секцию борта, и мы могли вернуться на "Гангут".
- Что это?! - воскликнул глазастый солдат Сашка Осипов.
Он тут же получил по голове от своего унтера, но все уже повернули головы на его крик. От небольшого британского дирижабля в сторону "Гангута" летели пламенные искры с длинными чёрными хвостами. Много позже я узнаю, что это пороховые ракеты - самое мощное оружие британцев, в тот же день они показались мне некими карнавальными шутихами, не слишком качественными, к слову. И тут эти "шутихи" врезались в баллон нашего дирижабля и взорвались с небывалой мощью. Из борта "Гангута" вырвались языки пламени, и громадный воздушный левиафан покачнулся и начала заваливаться на повреждённый борт. Подошедший с другой стороны дредноут дал залп из нескольких орудий, добивая израненного врага, ещё пытавшегося огрызаться редкими выстрелами пушек. Падение "Гангута" резко ускорилось, весь баллон его был объят пламенем.