- Куда? - удивился я.
- К портному, конечно, - усмехнулся он. - Не можешь же ты заявиться на приём в своём старом мундире. Он же пришёл в полную негодность.
Тут он был прав. Мой мундир, переживший купание в Средиземном море, варварское обращение и испанскую жару, выглядел не лучшим образом, хоть я и старался ухаживать за ним со всем должным тщанием.
Портных в Уэльве было несколько, однако капитан Жильбер повёл меня к самому дорогому. На мой вопрос, заданный с не слишком скрытым смыслом, кто будет за это платить, он ответил, что ему выписал вексель полковник Жехорс.
- Он сказал мне на прощание, - усмехнулся капитан, - что офицеры его гарнизона должны выглядеть наилучшим образом, и потому в средствах мы с тобой не стеснены.
Самый дорогой портной Уэльвы был самым тривиальным с виду человеком - не молодым и не старым, не высоким и не маленьким, не худым и не толстым. Его окружала небольшая группка помощников и подмастерий, мгновенно, как только капитан Жильбер предъявил вексель, устремившихся ко мне, подобно стайке рыбок-пираний, что живут в реках Америки и, как говорят, могут мгновенно сожрать не то что человека, а быка. Они быстро освободили меня от старого мундира и рубашки, тут же принялись обмерять со всех сторон, записывая результаты в блокноты. Сам портной в это время ходил вокруг, давая ценные указания, которые подмастерья воспринимали с каким-то чуть ли не благоговейным вниманием.
- Когда должен быть готов мундир? - произнёс он, когда меня обмерили.
- Завтра к полудню, - ответил капитан Жильбер.
Портной назвал цену, от которой у меня в ушах зазвенело. Это же моё лейтенантское жалование за полгода! Жильбер и бровью не повёл, просто положил вексель перед портным.
- За оставшимися деньгами и мундиром мы придём завтра, - сказал он.
Когда мы вышли из мастерской, я задал капитану мучавший меня вопрос:
- Сколько денег выделил нам полковник?
- Хватило вполне, - махнул рукой Жильбер, - однако мы вплотную приблизились к краю выделенной суммы. Слава богу, франки сейчас особенно в цене.
Утром следующего дня я провёл только короткую тренировку, после которой собрал своих солдат и обратился к ним:
- Сегодня вечером лорд Томазо, командир паладинов Сантьяго-де-Компостела, устраивает для всех офицеров гарнизона на приём. Это может означать лишь одно. Завтра утром, самое большее - послезавтра, мы выступим на войну. На войну против Годоя и Кастаньоса. Не знаю, что спровоцировало паладинов, но думаю, битва будет жаркой. И естественно, мы, как ополчение Уэльвы, не можем остаться в стороне, равно как и войска французского гарнизона. Готовьтесь, мои солдаты и офицеры, к боевому крещению. Крещению огнём и кровью.