— Ну, еще бы, — фыркнула я. — Девушки хоть дождались, пока ты закончишь начальную школу?
Чарли рассмеялся и обнял меня. Потеревшись о его щеку, я осторожно спросила:
— А много у тебя детских фотографий?
Все. Расслабленность как ветром сдуло. Уокер отстранился, но не лег, а облокотился, подперев голову рукой, и устроился поудобнее. Эта поза была мне хорошо знакома. Чарли расположился думать.
— Зачем тебе?
Нет, все-таки он умеет читать мысли. Не может обычный человек так безошибочно угадывать нужное направление для любой контрмеры. Вот и сейчас — он что, проведал о нашем расследовании? Узнать о чьих-то поисках в базе он мог, но мне кажется, по его скудным данным и так шарит много любопытных.
Притворившись, что не заметила перемены в настроении, я опять подобралась к нему и прижалась. Разве что не замурлыкала.
— Посмотреть, зачем же еще? — как можно равнодушнее пробормотала я. — Интересно же…
Короче, я уже поняла, что Чарли мне опять ничего не скажет. И теперь сделала вид, что собираюсь задремать, тем самым давая ему возможность, как обычно, оставить вопрос без ответа. Как будто и не было этого разговора вовсе.
— У меня нет детских фотографий, — неожиданно произнес Уокер. И было в его тоне что-то такое… словно он и сам расстраивался из-за этого.
— Что, совсем ни одной не сохранилось? — удивилась я.
— Их и не было. Меня никогда не фотографировали.
Вот досада! Нет, Чарли не лгал, это было очевидно.
— Как жаль, — не скрывая разочарования, вздохнула я. — Но как же так? Я впервые встречаю человека, которого ни разу не сфотографировали в детстве. Почему твои родители не делали этого?
Уокер встал и подошел к камину. Подбросив в затухающий огонь пару поленьев — в этой утопии середины восемнадцатого века стояла зима — он замер, задумчиво глядя на пламя. Я больше не ждала ответа, просто молча любовалась им — обнаженным и совершенным. Уже и не хотелось смотреть детские фотографии — мне было более чем достаточно и того, кто стоял перед глазами. Тут мне пришло в голову, что у родителей Чарли, вероятно, и не было возможности фотографировать своего прелестного ребенка… Черт, это уже слишком — записывать в покойники всех его близких! Но ведь он сам позаботился о том, чтобы о них нигде не упоминалось. И, может, я не так уж и неправа — иначе с чего он загрустил?
— Иди сюда, — позвала я. Чарли посмотрел на меня непонятным взглядом. Я могла бы поклясться, что у него пару раз вздрогнули веки. Что же он прокрутил сейчас?
— Почему ты так редко отвечаешь на мои вопросы? — вздохнула я. — Я почти ничего о тебе не знаю, а ты не хочешь рассказывать.