“Да ты с ума сошел! – прорезался Рудольф вдвое громче прежнего. – Может нам сразу в трусы себе камеры запихать?”
Йонге даже не моргнул, хотя от уровня громкости у него нестерпимо зачесалось среднее ухо. Полковник вроде бы изменилась в лице, но затем сурово поджала губы.
– Это уже не ваш корабль, а за чужими судами мы шпионить не можем.
– Да ладно вам, полковник, – теперь Йонге прижал обе руки к сердцу и доверительно понизил голос. – Вы же понимаете, что если понадобится, я лично проведу с нашим навигатором воспитательную беседу. Клянусь вам, что он будет паинькой.
– Предложение интересное, господин Далине. Но, как вы понимаете, я не могу ничего обещать. Мне необходимо будет связаться с руководством, поскольку такой вопрос должен решаться на самом высоком уровне.
– Уже хорошо, – улыбнулся Йонге, чувствуя, как от усилий у него каменеют щеки.
Они словно получили отсрочку приговора, но впереди все равно была сплошная неизвестность и, возможно, там было гораздо больше неприятностей, чем изгнание с человеческих территорий.
За спиной у него заскрежетало немилосердно отодвигаемое кресло, по полу застучали шаги, и Рудольф обхватил Йонге за плечи, на мгновение прижав к себе. Его поддержку можно было почувствовать без всякого синхрона.
– Все верно сделал, – сказал он. – Пошли отсюда, я жрать хочу, а пока эти бюрократы решат – сдохнуть успеешь…
– Минуту, – полковник подняла руку. – Зря вы грешите на бюрократию. Мы уже все решили.
*
Рудольф сидел за столом и всем своим видом старательно вызывал головную боль.
К установке государственного “черного ящика” на борту его не допустили, поэтому сначала механик страдал от паранойи, а потом начал вносить коррективы в деятельность представителей власти, невзирая на все увещевания Йонге подождать.
В самом прямом смысле закатав рукава, Рудольф тщательно устроил локти на столешнице, уткнулся лбом в кулаки и полностью отключился от внешнего мира. Йонге мог только в самых общих чертах представить, какой набор команд механик осторожно вливает в обширную память “Фелиции”, используя для этого тонкую линию глейтерной связи. Именно часть подобной передачи он уловил в четыреста восемнадцатом кабинете.
Йонге оставалось надеяться, что Рудольф проявит необходимое благоразумие. С механика сталось бы приказать “Фелиции” расстреливать всех посторонних на своей территории.
Сам Йонге, избавленный от катетеров, шунтов и заплаток, занял местный официальный канал связи и методично рассылал согласованную с полковником Хармати извинительную цифрограмму по всем адресатам, ранее изъявившим желание получить патент на технологию прыжка. В ней сообщалось о потенциальной небезопасности данного способа и о том, что федеральными властями данный метод категорически не одобрен. Правда, в конце вежливого послания Йонге все-таки добавил утешительную строку о том, что экипаж “Фелиции” готов взяться за доставку любых легальных грузов на конкурсной основе.