Старик надел на запястье юноши ярко красный браслет с надписью: «Реинкарнации не подлежит».
Артема качнуло.
-Э, нет! – сдвинул брови проводник. - Хватит обмороков. Так мы все время потеряем. Пошли.
- Погоди! – запротестовал парень, шагнув назад. – Что-то в твоей истории не так! Почему меня уничтожат? Разве я хуже других людей или причинил кому-то зло? Я распорядился своей жизнью, как посчитал нужным – это мое право! Хочешь сказать, вы уничтожили самураев, совершивших сэппуку? Всех непризнанных гениев, художников, поэтов, жизнь которых по разным причинам стала невыносимой, и они покончили с собой? При этом, серых людишек без мозгов, характера и собственного мнения, готовых пресмыкаться ради достижения мелких целей, вы сохранили?!
Парня била мелкая дрожь. Он сердито вытаращил глаза и ждал ответа. Старик грустно смотрел на него и после короткой паузы спросил:
- Ты самурай? Или может непризнанный гений?
- Н-нет, - чуть запнувшись ответил юноша.
- Может твоя жизнь была такой невыносимой, что не осталось сил продолжать ее?
Артем ничего не ответил, он опустил глаза, стал совсем бледен и тяжело дышал; неожиданно начал шарить по карманам куртки, нашел маленькую расческу и, медленно пройдясь ею по коротким волосам, обреченно сообщил проводнику:
- Я готов… Пойдемте.
В лицо ударил сильный океанический ветер. Ухватившись за руку старика, Артем с перекошенным от страха лицом вглядывался в горизонт. Огромные черные волны били о прибрежные скалы, на краю которых прижавшись друг к другу стояли две поникшие фигуры. Небо грозно нависло; ледяной воздух, пропитанный влагой, обжигал.
- Не люблю это дело… - зло сказал проводник. – Мы в бухте «Голубые киты». Я оставлю тебя здесь одного. На всю ночь. Тебе будет страшно, но это нужно пережить. Постарайся думать о хорошем, ведь было в твоей жизни что-то хорошее? Хоть немного? Вот об этом и думай. Все время. Все время! Понял меня?
Ответа не последовало. Старик взял юношу за плечи и крепко встряхнув, почти закричал:
- Спрашиваю, понял меня?!
Артем кивнул, не сводя глаз с горизонта. Казалось, именно оттуда придет что-то злое, ужасное, выпотрошит или разорвет на части. Только бы это свершилось быстро, без мучений и боли.
Старик по-отечески обнял парня, вытер рукавом его мокрое от соленых брызг лицо и исчез.
«Нужно думать о хорошем, - звенело в голове. – Что было хорошего? Родители? Да, они любили меня… Бедная мама, как она сейчас? Ленка с 4 курса… Нет, про нее думать нельзя, снова начну злиться. Не то… Все время вспоминаю других, а что сам сделал хорошего? Ничего. И никому. Но говорили же мне «спасибо», значит что-то сделал… Но вот что? Не помню. Ни черта не помню!»