Серега железным табуретом ударил в стекло, и осколки россыпью конфетти полетели на пол. Мать испуганно ахнула.
— Выбирайся, — скомандовал Сергей.
Они выкарабкались из разбитого окна и оказались в том самом месте, где по боку корабля тянулись кокетливо-витиеватые буквы названия. Идти по ним оказалось тяжело — борт, покрытый брызгами воды и моросью дождя, был скользким и все норовил вывернуться из-под ног.
— Ничего, мать, ничего, — время от времени бормотал Серега, успокаивая то ли себя, то ли женщину. — Выберемся…
До веревочной лестницы, тянущейся к катеру спасателей, оставалось еще несколько метров.
Макс страховал спуск пассажиров. Женщины испуганно вскрикивали. Мужчины молчали, но на лицах явственно отражались пространные монологи, которые они произносили про себя. Макс поддерживал, подбадривал, помогал, но в мыслях был далеко. Впервые в жизни он ясно понял, что мог погибнуть. Но не погиб, а остался жив. И это, наверное, что-то значило.
Андрей обходил теплоход, проверяя, нет ли застрявших людей. Каюту за каютой, этаж за этажом. Основательно и методично. Дверь за дверью, палубу за палубой… Ноги послушно двигались вперед, губы произносили нужные слова, а в душе была пустота. Из-за него. Он виноват, он впустил в рубку постороннего. Все, что сейчас творится — из-за него…
Анна металась по тесному помещению. Выхода не было: дверь заклинило, а снаружи, почти полностью закрывая окно, плескалась вода. В отчаянии девушка забарабанила по стене — звук оказался слишком глухим. Сдернула туфлю и застучала каблуком. Остановилась, прислушалась. Обессилено села на кровать: все бесполезно, она осталась одна…
— Есть здесь кто-нибудь? — послышалось из-за двери.
— Да! Я здесь! — отчаянно закричала Анна, вскакивая.
— Сейчас мы разберем завал и вас выпустим.
— Хорошо, — она не думала плакать, но слезы катились сами. — Хорошо, я жду.
* * *
Катер подошел к причалу, и волна ударила его о бордюры ограждения. Закрепили швартовы, перебросили сходни. На берег перебежал один из спасателей, протянул руку, собираясь страховать. Но Дани спустился сам. Длинный, нескладный, с распухшими губами, с запястьями, жалко торчащим из рукавов чужого плаща, он шагнул на пристань и остановился. Вдохнул аромат сирени, перемешанный с запахом моря. В оставшихся после дождя лужах отражалось робко выглядывающее из облаков солнце.
Пристань, обычно тихая и спокойная, сейчас походила на оживленный базар. У пивного ларька стояли белые машины «Скорой помощи» и красные — пожарных. Под навесом летнего кафе расположился походный госпиталь для оказания первой помощи нуждающимся — ушибы, царапины. Полицейские вежливо, но решительно останавливали пытающихся прорваться за ограждения корреспондентов и просто праздношатающихся. Мелькала синяя форма спасателей, белые халаты врачей, костюмы представителей власти. Со счастливо-заплаканными лицами стояли родные и близкие пострадавших. И сами пострадавшие. Подопечные Дани. Бывшие подопечные.