— А сейчас сколько ваша лаборатория их может делать? — не задумавшись, ответил, два-три в день. Даже на нашем генераторе, вот только после взрыва лучше не рисковать, хватит и одного. Каждый на двух человек или на какое-то оборудование весом в полтораста килограммов максимум, тут ведь надо учитывать вплоть до грамма, плюс-минус дает дни, а то и недели разницы, в зависимости от срока отправки.
— А сейчас они мне звонили и, кажется, даже угрожали. И ладно бы я один, но у меня девушка есть, понимаете. Я за нее переживаю. Ведь совершенно непонятно, что будет. А у нас отношения довольно сложные.
Немного распогодилось, заморосивший утром дождь, давно перестал, уже и лужи подсохли. Надо будет позвонить в гостиницу, пообщаться с Андреем Семеновичем, он, язва, все видел. Выйти на отдел, где работала Лариса. Я перебирал в уме вопросы, которые задам тому или иному человеку, удивляясь, не понимая — что делаю? Зачем? Я не ищу Короткова или Ларису. Пытаюсь понять другое — что они обрели.
Придя домой, загрузил телефон пятью тысячами. Стукнулся в тюменскую гостиницу, выискал горничную, обслуживавшую их номера. Официантку, приносившую им обед и ужин. Портье, встречавшего и вызвавшего такси. Им не завидовали, это называлось иначе. Из всех лишь мои двое знакомых исходили желчью, может трое, я ведь не знаю, Владислава. Остальные отмалчивались, но молчание было понятней слов.
Снова родичи, друзья-подруги, родичи друзей и друзья родичей. Я запутался в них. Сам не понимая, зачем спрашиваю.
Вечером слушал Козина.
Утром позвонила Женька, дрожавшим голосом сообщила — найден автомобиль Короткова, в сотне километров от города.
— Его нашли?
— Нет.
— А ее?
— Не сказали. Наверное, тоже нет. У машины новый владелец, он клянется, что купил авто у Стаса на той неделе.
— А что полиция?
— Не знаю. Влад сказал, вроде честно, но надо все узнать, — Женька отстранилась, пристально вглядываясь в глаза. — Я не понимаю, он что же… что с ним? Что может быть? Хоть ты скажи, — попытался снова обнять, не далась. — Нет, ты скажи, что ты нашел? Ведь что-то искал все эти дни?
Их искал. Душевное воплощение, но как это словами объяснить той, которая занозой впилась в сердце и не отпускает.
Женя потащила меня в комнату. Ко мне приехала сама, сколько лет здесь не была, — с тех пор, как звонила и рассказывая, в чем будет, в чем нет, заставляла трепетать в предвкушении. С тех пор, как приходила жить, и уходила, не сумев объясниться. С давних времен, о которых только мифы в дурной памяти. Которая помнит только хорошее, старательно забивая черные дни серым беспамятством.