– А вам зачем своих сыновей прятать?
– Они в прошлой переписи не участвовали, а значит, у них нет номеров, следовательно, они не существуют. Они – призраки. Но продолжайте. Вы говорили, что собираетесь избегать государственных школ.
– Да. Инес склоняется к частному преподаванию для Давида. Мы однажды поставили эксперимент с частным преподавателем. Безуспешно. У мальчика своенравный характер. Он привык, чтобы все было по его. Ему нужно стать более общественным животным. Ему нужно быть в классе с другими детьми, под наставнической рукой учителя, которого он уважает… Я отдаю себе отчет, что вы ограничены в средствах, сеньор Арройо. Если вы действительно собираетесь открыть Академию заново и если Давиду можно вернуться, я предлагаю вам свою помощь, безвозмездно. Я могу выполнять работу уборщика – подметать, мыть, носить дрова и так далее. Могу помогать с пансионерами. Физического труда не чураюсь. В Новилле я работал портовым грузчиком… Давиду я, может, и не отец, но по-прежнему его опекун и защитник. К сожалению, он, похоже, теряет ко мне уважение, какое питал прежде. Отчасти так проявляется его нынешняя неуправляемость. Он насмехается надо мной как над стариком, который всюду за ним таскается, грозя пальцем и воспитывая. Но вас он чтит, сеньор Арройо, – вас и вашу покойную жену… Если вы вновь откроете двери, ваши давнишние ученики вернутся к вам, не сомневаюсь. Давид – первым. Я не делаю вид, что понимаю вашу философию, но под вашим крылом мальчику хорошо, это я вижу. Что скажете?
Сеньор Арройо слушает его со всем вниманием, не перебивает ни разу. Теперь говорит он:
– Сеньор Симон, поскольку вы со мной откровенны, буду откровенен и я. Вы утверждаете, что ваш сын над вами насмехается. Это на самом деле неправда. Он любит вас и восхищается вами, пусть даже и не всегда вас слушается. Он говорил мне с гордостью, как, в вашу бытность грузчиком, вы таскали самые тяжелые грузы, тяжелее тех, что брали на себя ваши более юные товарищи. Против вас он имеет одно: вы поступаете, как его отец, а сами не знаете, кто он есть. Вы об этом осведомлены. Мы это уже обсуждали.
– Он это не просто имеет против меня, сеньор Арройо, – он швыряет мне это в лицо.
– Он швыряет это вам в лицо, и вы огорчаетесь, немудрено. Позвольте перефразировать то, что я сказал вам при нашей последней встрече, и, вероятно, предложить вам некоторое утешение.
У нас – у каждого из нас – есть опыт прибытия к новым землям и получения новой личности. Мы живем, каждый из нас, под именем, которое не наше. Но вскоре привыкаем к ней – к этой новой, придуманной жизни.