– О Метросе как о человеке нам ничего не известно, – говорит Морено, – и ненамного больше известно нам о его философии, поскольку от него не осталось письменных свидетельств. Тем не менее влияние его на современный мир велико. По крайней мере, таково мое мнение. Согласно одной из легенд, Метрос сказал, что во вселенной нет ничего неизмеримого. Согласно другой, он сказал, что абсолютного измерения быть не может – что измерение всегда относительно измеряющего. Философы до сих пор спорят, совместимы ли эти два утверждения.
– А вы какого мнения? – спрашивает Валентина.
– Я – и вашим, и нашим, что и попытаюсь объяснить сегодня на лекции. После чего мой друг Хуан Себастьян получит возможность ответить. Мы запланировали эту встречу как дискуссию – подумали, что так будет живее. Хуан Себастьян в прошлом критиковал мой интерес к Метросу. Он критически относится к мерности вообще, к самой мысли, что все во Вселенной можно измерить.
– Что все во Вселенной должно быть измерено, – говорит Арройо. – Есть разница.
– Что все во Вселенной должно быть измерено – спасибо, что поправил меня. Вот почему мой друг решил уйти из часового дела. Что есть часы, в конце концов, если не механизм, навязывающий метрон потоку времени?
– Метрон? – говорит Валентина. – Что это?
– Метрон назван в честь Метроса. Любая единица измерения есть метрон: грамм, к примеру, или метр, или минута. Без метрона невозможны были бы естественные науки. Возьмем, к примеру, астрономию. Мы говорим, что астрономия занимается звездами, а это не совсем так. На самом деле она занимается метронами звезд: их массой, расстоянием друг от друга и так далее. Сами звезды мы в математические уравнения уложить не можем, зато способны производить математические операции с их метронами и так открывать законы Вселенной.
Давид появляется сбоку, тянет его за руку.
– Иди и смотри, Симон![6] – шепчет он.
– Математические законы Вселенной, – говорит Арройо.
– Математические законы, – говорит Морено.
Для человека с таким непривлекательным внешним видом Морено вещает с примечательной уверенностью в себе.
– Поразительно, – говорит Валентина.
– Иди и смотри, Симон! – шепчет мальчик вновь.
– Одну минутку, – отвечает он шепотом.
– Поразительно и впрямь, – отзывается Консуэло. – Но уже поздновато. Нам пора в Институт. Быстрый вопрос, сеньор Арройо: когда вы вновь откроете Академию?
– Дата еще не назначена, – говорит Арройо. – Сказать я могу лишь вот что: пока мы не найдем учителя танцев, Академия будет исключительно музыкальной.
– Я думала, что сеньора Мерседес будет новым учителем танца.