– Нужно изобрести машину, чтобы собирала оливки. Тогда вам с Инес не пришлось бы работать.
– Это правда. Но если изобретут машину для сбора оливок, у нас не будет работы, а значит, и денег. Это старое противоречие. Некоторые люди – за машины, а некоторые – за ручной сбор.
– Я не люблю работать. Работа – это скучно.
– В таком случае тебе повезло, что у тебя есть родители, которым работать не лень. Потому что без нас ты бы голодал, и вряд ли бы тебе это понравилось.
– Я бы не голодал. Мне бы Роберта еду давала.
– Да, несомненно – по доброте душевной она давала бы тебе еду. Но ты действительно хочешь так жить – по чужой милости?
– Что такое милость?
– Милость – это благоволенье других людей, чужая доброта.
Мальчик смотрит на него странно.
– Нельзя бесконечно полагаться на чужую доброту, – продолжает он, Симон. – Нужно давать, а не только брать, иначе будет не поровну, несправедливо. Ты каким человеком хочешь быть: который дает или который берет? Какой лучше?
– Который берет.
– Правда? Ты правда так считаешь? Разве давать не лучше, чем брать?
– Львы не дают. Тигры не дают.
– А ты хочешь быть тигром?
– Я не хочу быть тигром. Я просто тебе говорю. Тигры – не плохие.
– Тигры – и не хорошие. Они – не люди, поэтому они вне добра и зла.
– Ну, я и человеком быть не хочу.
«Я и человеком быть не хочу». Он пересказывает разговор Инес.
– Меня тревожит, когда он так рассуждает, – говорит он. – Не сделали ли мы большую ошибку, забрав его из школы, растя вне общества, позволяя носиться дикарем с другими детьми?
– Он любит животных, – говорит Инес. – Ему не хочется быть, как мы, – сидеть да тревожиться о будущем. Он хочет быть свободным.
– Не думаю, что он имеет в виду это, когда говорит, что не хочет быть человеком, – говорит он. Но Инес не слушает.
Роберта появляется с сообщением: их приглашают к сестрам на чай, в четыре часа, в большой дом. Давид пусть тоже придет.
Инес достает из чемодана лучшее платье и туфли к нему. Суетится с прической.
– Я не была у парикмахера с тех пор, как мы уехали из Новиллы, – говорит она. – Выгляжу как безумица. – Она заставляет мальчика облачиться в рубашку с оборками и в ботинки на пуговицах, хотя он жалуется, что они ему малы и трут ноги. Она мочит ему волосы и приглаживает их расческой.
Ровно в четыре часа они приходят к дверям. Роберта ведет их по длинному коридору в заднюю часть дома, в комнату, загроможденную столиками, табуретками и пуфами.
– Это зимняя гостиная, – говорит Роберта. – Здесь после обеда солнечно. Присаживайтесь. Сестры скоро будут. И, прошу вас, ни слова об утке – помните? – которую другой мальчик убил.