Опускается отличающаяся точно угольной чернотой ночь. В установившейся непроглядной темноте я буду особенно уязвимой: ни разобрать ничего толком не смогу, ни быстро убежать. Думаю, охота не закончится лабораторными выродками, на последок всегда приберегается все самое лучшее. Этого я и опасаюсь. Не знаю, что они выдумали, но готовиться следует к худшему развороту событий.
Окончательно поддаюсь полностью обволокшей меня усталости. Устраиваюсь под деревом, на которое случайно наткнулась, и, закрыв глаза, приказываю себе идти к Скале. Я не могу сдаться, этот день не станет для меня последним. У меня есть множество причин, чтобы заставить себя подвестись и продолжить путь. Хоть я и до предела изнеможенна, но мысленно призываю себя встать. Чем раньше доберусь до Скалы, тем быстрее все это закончится. И меня потрясает внезапное осознание, что я не знаю, где я. Что это за дерево и где оно стоит? В кромешной темноте ничего не разглядеть. Может быть, я на верной дороге, а может…
Почувствовав, что на лоб и губы падают холодные капли воды, вырываюсь из цепких оков сна. Мимолетные надежды оправдались — накрапает дождь. Здорово, что я наконец-то хлебну воды. Увеличивающиеся в размерах капли все чаще ударяются о лицо. Надеваю капюшон. Темноту прорезают длинные лучи прожекторов. Непозволительно, но я отключилась в кромешной тьме. Был бы рядом охотник или опасное существо — я бы его не увидела. Свет направлен на Скалу. К моему счастью, она близко.
Бережно касаюсь истерзанной ноги. Свежая рана еще более несносно зудит и ноет, но я вынуждена идти. Мне никто не поможет. Я обязана быть сильной, чтобы добраться до места назначения и закончить испытание.
Помогая себя руками, встаю и понимаю, что предстоящий путь будет не легким. Кружится голова, на ногу не ступить и меня лихорадочно трясет. И дождь, кажется, снова усиливается.
Делаю несколько пробных шагов и чуть не падаю, успев схватиться за нависшую ветку. Проявив железное терпение, жду, пока закончится головокружение. Становится несносно жарко, будто я сижу в разожженной печке. Кажется, у меня горячка. Снова прикасаюсь к пульсирующим царапинам, наверно, это из-за них меня охватила трясучка. Ткань штанины настолько просочилась кровью, что ее можно выкручивать. Какой бы обессиленной я себя не чувствовала, мне нельзя здесь оставаться. Надо поспешить к Скале, ведь осталось немного. Косой дождь густеет. Моя одежда тонкая, от такого сильного ливня я промокну за считанные минуты.
Папа бы сказал, что мы не знаем наших истинных способностей, пока не очутимся в безысходности. И он был бы прав. Остановится лишь потому, что больно? Он бы меня заслужено осмеял.